Об «истинном», то есть отличном от гомеровского ходе Троянской войны писал также Филострат Старший в диалоге «О героях», обратившись к популярным формам литературы, Филострат написал, наряду с «Жизнью Аполлония Тианского», и этот диалог, точно воспроизведя в нем приметы жанра: о Троянской войне рассказывает ее участник, Протесилай, и все оказывается не так, как в наскучившем Гомере — и реалистичней, и увлекательней. Эта книга датируется первой четвертью III в. от Р. X.
Проблема датировки и греческого оригинала
Истинность существования Дарета и причастности Корнелия Непота к его переводу на латинский многие века не то чтобы не оспаривалась, а скорее просто не обсуждалась; однако начиная с эпохи Ренессанса факт, что «Дарет и Диктис — выдумки тех, кто хотел поиграть с самой знаменитой войной»[29], был ясен сколько-то образованным и здравомыслящим людям (но не всем прочим; Дарет и Непот, как его переводчик, могли иногда приниматься всерьез вплоть до начала XVIII века). Однако хоть ясно, что Непот не переводил подобного текста с греческого, это не исключает возможности того, что греческий оригинал все-таки существовал; возможно, латинский текст точно передает его, возможно, является его сокращением, эпитомой.
Мнение, что греческий оригинал все-таки существовал, является более традиционным и до сих пор более распространенным. Его разделял Дедерих, издавший Дарета в Бонне в 1835 году. Сильные сомнения по поводу греческого оригинала возникли во второй половине прошлого века; X. Дунгер[30] и А. Жоли[31] отрицали существование текста на греческом языке и считали, что повесть с самого начала была написана именно в том виде, в котором она сохранилась. С ними был согласен и издатель Дарета Фердинанд Майстер[32], работа которого положена в основу настоящего издания. Составление этого первого и единственного латинского варианта «Истории» они датируют шестым веком от Р. X.
Однако О. Россбах, автор статьи о Дарете в Real-Encyclopädie, все же признавал существование греческого оригинала, сокращением которого является латинский текст. О. Шиссель фон Флейшенберг[33] отрицал даже сокращение греческого оригинала, допуская, впрочем, вставку в него рассказа о похищении Елены, заимствованного у поэта Драконтия, «Похищение Елены» которого датируется последним десятилетием V века.
Датировки этого предполагаемого греческого оригинала также предполагаются различные. Ф. Хун и Э. Бете[34], датируя, собственно, греческий оригинал Диктиса, сравнивают его с Филостратом и усматривают у последнего постоянную полемику с Диктисом[35]; таким образом, оригинал Диктиса относится ко времени ранее начала третьего века (что доказывает и Тебтунисский папирус), и приблизительно к этому же времени относится старейшее упоминание о книге Дарета у Элиана, так что, может быть, и его греческий оригинал появился тогда же. Э. Хейт, признающая сокращение греческого оригинала, датирует его вообще первым веком от Р.X.[36] Современный исследователь В. Шеттер[37] также принимает существование греческого оригинала и его сокращение, анализируя пропуски, неясности и неожиданные переходы. Однако он спорит с Шисселем о Драконтии: именно Драконтий, согласно Шеттеру, заимствовал сюжет своей поэмы у Дарета, насытив его драматизмом, введя речи и прочие красоты эпической поэзии. Следовательно, латинский текст Дарета появился раньше, чем поэма Драконтия — в начале V века, а не в начале шестого, как считают обычно.
Однако все-таки не следует забывать о мнении филологов второй половины прошлого века — Жоли, Дунгера, Майстера — отрицавших существование греческого оригинала: «История», как нам кажется, была написана по-латински, человеком, не знавшим греческого и знавшим Гомера только по пересказам, для такого же читателя. В самом деле, автор латинского «Дарета» не знает даже того, что говорит о Дарете сам Гомер: у Гомера он жрец и старик, и в битве участвуют его взрослые сыновья; однако автор «Истории» заставляет его самого постоянно участвовать в сражениях (гл. 12). Именно в силу дистанции, отделявшей его от грекоязычной традиции, составитель «Истории» решился воспользоваться именем, упомянутым у Гомера (чего он, похоже, не знал), а не неизвестным ранее именем, как авторы «Кефалиона Гергифийского», «Диктиса Критского» и «Сизифа Косского». Имя «Дарет» означало для автора лишь составителя некой «настоящей Илиады»; он знал его имя, так же, как и все события Троянской войны, понаслышке[38], и написал о них по-своему, нисколько не затрудняясь работой с источниками, переводами или сокращениями; в этой простоте и наивности и состоит главная прелесть «Истории», судьба которой была — несмотря на презрение строгих критиков — весьма славной на протяжении не менее чем тысячелетия.
30
31
35
Протесилай утверждает, что Идоменей (писцом которого был Диктис) вообще не приезжал в Трою, а только прислал послов в Авлиду с требованием передать ему командование войском (Philostr. Her. 30. 1—3, р. 38). Ахилл у Филострата убивает Гектора в открытом сражении, уже раненный Астеропеем (Philostr. Her. 48. 17, р. 63), у Диктиса — из засады (Dict. Cret. III. 15). Поликсена у Филострата кончает с собой на могиле Ахилла (Philostr. Her. 51. 6, р. 65), у Диктиса — ее приносят в жертву после падения Трои (Dict. Cret. V. 13). У Нестора, кроме Антилоха, прибывшего в Трою на пять лет позже (Philostr. Her. 26. 7, р. 32), нет других сыновей, Диктис же видел Нестора в Аргосе перед началом похода вместе с Антилохом и Фрасимедом.
36
37
38
Какие-то латинские книги о Троянской войне он все-таки знал (как предполагал Майстер, того же Диктиса, но — добавим — не только его, так как у Диктиса нет каталога портретов).