- Юки-сан, сегодня же пятница, - проговорил Саша, застенчиво улыбаясь. - Останетесь с нами до вечера?
- Ты всё ещё побаиваешься наших соседей-интеллигентов? - укорил мужчина и нежные смешинки заплясали в его глазах.
- Они имеют привычку втягивать меня в их споры! А я чаще всего даже не задумывался над темами типа, генотеизма или теории путешествия во времени.
- Но это же такие интересные вопросы!
- Мне ж только девятнадцать!
- И когда ты собираешься создать собственную философию жизни?
- Угх, Юки-сан... Я же обычный парень, хожу на пары в универ, подрабатываю...
- Знаешь, что иногда удерживает многотонную каменную плиту на высоте сотен метров над землёй? - лукаво улыбаясь, спросил Юки.
- Что?...
- Сила убеждений! - воскликнул мужчина и обнял Александра, который вконец раскраснелся.
- Любите же вы пошутить надо мной...
- Наверное, нам стоит приготовить ужин для тех, кто придёт вечером, поможешь?
- Конечно...
Порой казалось, что японец специально останавливает себя дабы не превзойти ожидания, не разрушить хрупкий баланс настоящего и приобретённого. Он объяснял упорство в познании и труде лишь тем, что находится в постоянном поиске утоления чувства голода по истине, в желании развить осознанное, мыслящее сердце. Настойчиво разыскивая возможность остаться в этом мире рядом с любимым, Юки часто задумывался о значении счастья, придя к выводу, что данное состояние формируется в мышлении и после изливается изнутри. Стать счастливым и удовлетворённым своей жизнью способен каждый, признавая собственную ответственность за каждый сделанный шаг. Даже если результат действий оказался отрицательным, даже такой исход стоит принять с благодарностью. Боль является уроком, порой её отсутствие не позволяет выучить его. С благодушием желая счастья встреченным людям, он вкладывал в него свободу выбора. Человек ограничен лишь своим разумом и для каждого индивидуума важно ограничивать свой выбор лишь из собственных соображений морали и совести, а не из-за нужды и общественного мнения. Никто не имеет права ограничивать повзрослевшего члена общества, навязывать свои представления о внешнем виде, вероисповедании, месте жительстве и диете. Каждому необходимо научится самостоятельно нести ответственность за любой поступок и сказанное слово. Юки часто рассуждал на подобные темы в окружении коллег в пекарне. Андрей Михайлович оспаривал практически каждое заявление, критиковал за идеалистические представления о мире и обществе, но всё же уважал за трудолюбие и незлобивость, ибо редкостью стало встретить персону, имеющую собственную голову на плечах. "Счастье" легко прислушивался к чужому мнению, основанному на жизненном опыте, но всё же видел не только чёрно-белые оттенки.
Наверное, единственный навык, что никак не давался японцу, так это письмо. Его почерк походил не то чтобы курица писала своей лапой, нет. Скорее, курице сначала отрубили голову, во время её попыток что-то написать и лишившись головы она не остановилась. Именно такое сравнение идеально подходило к дёрганным буквам, истеричным знакам препинания и пляшущей в пьяном угаре линии письма. Если у кого-то из помощников случались трудности или провалы в какой-либо сфере деятельности, то Юки подписывал для этого человека открытку. В сравнении с его почерком, который вызывал истерический приступ смеха, всё начинало казаться не таким уж безнадёжным.
Понедельник, вторник, среда... Дни следовали друг за другом влюблённые в смену дня и ночи.
- Как ты себя чувствуешь? - в очередной раз спросил Юки у застывшего в одной позе на последние полчаса возлюбленного, упорно печатавшего доклад. Миша снял очки и потёр глаза, отставив ноутбук.
- Я в порядке. Доктор конечно предостерёг от столь, эммм, интенсивного проникновения и прописал свечи, что я с особым тщанием пользую, - с улыбкой протараторил юноша и наклонив голову, опёрся щекой на руку.
- Я рад, - улыбнулся в ответ Юки и положив кухонное полотенце на столешницу приблизился к сидящему на диване Михаилу. - Так приятно испытывать взаимную симпатию.
- Это ни с чем несравнимое удовольствие!
- Лучше чем мороженое?
- Лучше... Хочу чтобы ты знал, я не воспринимаю наши отношения как должное и бываю очень часто напуган, вероятностью расставания.
- К сожалению, я последую за тобой даже после смерти, - мужчина опустился на пол перед Мишей и уложил лицо на его колени. - Как мило, у тебя ресничка на щеке.
- Погоди! Я отгадаю на какой! Хмммм...- юноша крепко зажмурился и его губы беззвучно прошептали о желании быть с Юки всю свою жизнь. - На правой!
- Верно, - ответил возлюбленный и нежно провёл подушечками пальцев, внимательно проникая взглядом в размякший от внутреннего жара шоколадный оттенок радужки глаз. А потом, как бы невзначай провёл пальцами по левой щеке. Его цвет глаз становился всё темнее, словно грозовые облака сгущались в эпицентре снежной бури.
"Ах, если бы ты знал, как легко ты выдаёшь свои истинные чувства... - подумал Миша и придвинулся ближе к "Счастью". - Я знаю, когда ты лжёшь."
Они раздевались на ходу, небрежно сбрасывая одежду на пол и в поспешном нетерпении упали на кровать. Комната наполнилась цветочным ароматом, дурманившим, путающим мысли, похлеще алкоголя. Поцелуи становились всё жарче, насыщаясь пламенем страсти, благодаря тому, сколь Юки умело использовал своё тело, прижимаясь, надавливая, извиваясь и скользя, вызывая внутренний трепет у партнёра. Достав из прикроватной тумбы тюбик со смазкой, он выдавил небольшое количество на ладонь, согревая трением меж пальцев. Слегка приподняв поясницу юноши, он ввёл один палец внутрь тела и услышав дрогнувший стон, обеспокоенный, спросил: