— Я сказал, что если бы меня спрашивали, но, видишь ли — я простой Идущий, ходок по-вашему, и я следую за нашим Пастырем. Без него я ничто, простолюдин, бездарность. Но и Пастырь без меня, как и без любого из окружающих — такое же ничто. Мы — то, что мы есть только вместе; у каждого своя роль и своя ответственность, пренебрегать которой значит ставить под угрозу не только судьбу Круга, но и всего Мира. Больше всего ответственности лежит на Пастыре, и поэтому, хотя в вопросах, подобных сегодняшнему мы выносим решения коллегиально, то есть всем Кругом Идущих, в случае примерного равенства голосов «за» и «против» итоговое слово остается за Пастырем. Сейчас установилось примерное равенство, посему, давайте выслушаем Пастыря.
Фланахэн посмотрел через дым костра, туда, где стояли двое, Суибнн и Армонда, проводники этих странных людей из одного мира в другой. Армонда маленькая, тоненькая, как тростинка. Если не видеть лица, можно принять её за девочку-подростка. На вкус Крейвана — слишком острый нос и подбородок, что, правда, не сказывалось на её своеобразном обаянии. Женщина не мигая смотрела на безликих, взгляд горел недобрым холодным огнем, её рука стиснула локоть супруга так, что пальцы побелели. «Её муж завтра проснется со здоровенными синяками на руке…» — отстранено подумал Фланахэн. Вторая половина Пастыря была не намного выше жены, но, за счет плотного телосложения, в сравнении с нею выглядел здоровяком. В ярком свете костра его светло-рыжие волосы выглядели практически белыми. Сонный, безразличный к происходящему взгляд его был направлен куда-то поверх голов. «Говорить будет Армонда, а Суибнн просто подтвердит сказанное. Это очень плохо…» — ветхие надежды на благополучное разрешение уносил ветерок, дувший от холмов в долину.
Молчание затягивалось. Когда уже казалось, что спустившаяся на лагерь тишина настолько сгустилась, что вот-вот обрушится на головы собрания, прозвучал тихий, практически неузнаваемый голос Тула:
— Давайте уже заканчивать. Скоро рассвет. Не хочу, чтобы со мною что-нибудь случилось днем, — он лающе захихикал.
Тут же грянул ответ.
— Ублюдки! Суибнн, эти нелюди хотели отнять у нас нашу драгоценность! — женщина даже не кричала, в её голосе не было ничего человеческого. Но, между тем, этот не то визг, не то вой можно было разобрать. Крейван думал, что она сейчас же бросится на неудавшихся похитителей, дабы расцарапать им лица и разорвать им глотки. Но нет, она осталась на месте и лишь продолжала обвинять:
— Они, чёртовы безликие, хотели отдать нашу девочку этим извергам! Ты ведь знаешь, чего они хотят от нас?! И ты что, можешь представить, что они сделали бы с нею, не пойди мы им навстречу?! С того самого мига, что я узнала об этой мерзости, я мечтала о встрече! Мне нужно видеть их смерть!
Армонда на мгновение замолчала, переводя дух. Продолжала она уже куда тише и спокойнее. Её голос на поверку оказался чуть пришепетывающим, и, в отличие от голосов большинства соплеменников, довольно мягким, даже певучим. И тем более зловещим был контраст между звучанием слов и их значением.
— Я знаю, все считают, что три этих безликих телка всего лишь следствие, убрав которое невозможно побороть причину. Некоторые даже представили этих юношей, чуть ли не агнцами, ведомыми гильдейскими волками. Я же так не думаю. Они вполне созрели для способности осмысливать последствия своих поступков. Они также готовы нести наказание за совершенное. Смерть — вот мое слово…
— Мэм, я вполне сознаю гнусность нашего замысла, однако, смею обратить Ваше внимание на тот факт, что мы ничего не совершили. Судить же за помыслы, тем более выносить смертный приговор — это неправильно… — Крейван говорил, сам не веря в искренность своих слов, ещё более не веря в то, что они достигнут струнок сострадания, спрятанных где-то глубоко в душах Пастыря.
— Ты говоришь, «неправильно»? Глупый щенок, а где были твои доводы о правильности и неправильности вещей, когда сидел перед тем серолицым подонком, что предложил тебе выкрасть мою дочь? Я понимаю, я говорю сейчас сердцем матери, но и через годы не буду ничуть сожалеть о своём решении. Смерть. Если вам будет легче, — в голосе Армонды послышались глумливые нотки, — знайте, ваш серолицый наниматель закончил тем же. Придет время и для непосредственных заказчиков. Но хватит! Перерезать им глотки, а тела сжечь!
Крепкие ладони взялись за плечи Фланахэна. Ещё одна рука не грубо, но твердо захватила волосы безликого в жменю, чуть протянув назад, открывая горло. Раздался ещё один голос, низкий и раскатистый, доселе в судилище не участвовавший. Поначалу Крейван не понял, кто говорит — настолько контрастировала неприметная внешность Суибнна и его выдающийся бас. «Парень своим пением мог бы срывать овации на приёмах у лордов и королей, а он почему-то предпочитает бродить с толпой сумасшедших по другим мирам…» — Как ни странно, мысль развеселила Фланахэна, и он помимо воли улыбнулся.