«Ты не такой, как все!» - снова вспоминал Натаниэль, потирая пальцами своего ангела на шее. Но Натаниэль не смел долго задерживаться в своем прошлом. Он хотел двигаться вперед. И сейчас он решил зайти в кабинет Саймона, который, когда был дома, часто закрывался там, для лучшего ведения своих проектов.
Натаниэль постучал в дверь.
- Да, войдите! – ответил Саймон.
Натаниэль открыл дверь и увидел Саймона, сидевшего за столом. Он что-то скрупулезно писал, и при виде Евы, оторвался, немножко распрямив спину и сняв очки. Вокруг его глаз можно было увидеть темные круги от усталости.
- Мистер Вишес! Я не помешала? – спросил Натаниэль, подойдя к его столу.
- Нет, что вы! – окинув беглым взглядом, сказал Саймон, - Что вы хотели, Ева?
- Саймон, у меня к вам маленький вопрос. Можете сказать, где это? – нечто кокетливо сказал Натаниэль, предоставив старую бумажку с тем самым адресом, который никто не мог подсказать Натаниэлю.
Саймон снова надел очки и прихмурил брови, сделав умный вид, после чего сказал:
- Хм… Не припоминаю я такой улицы… - вертя бумажку в своих руках, - Хотя, Хаунслоу. Хаунслоу – это где-то на западной окраине Лондона, если я не ошибаюсь. К сожалению, я не силен в географии. А вам, собственно, зачем? – посмотрев на Еву.
- Мне туда нужно. Но я не знаю, где это. – сказал Натаниэль, пожимая плечами.
- А вам срочно туда нужно?
- Не особо.
- Тогда, давайте я уточню местонахождение данного адреса и скажу вам в течении недели. Хорошо?
- Да. Хорошо. – с вдохновением сказал Натаниэль, после чего удалился с глаз Саймона, приступив к своим обязанностям няни.
Маленький Брюс любил свою няню. Натаниэль был очень нежен и обходителен с ребенком. Буквально за несколько дней он научился тому, чему няни учатся месяцами с разными детьми. Он стал более женственным. Он, наконец, покрасил волосы нормальной краской для волос и прикупил себе несколько хороших вещей. Он стал чуть ли не настоящей леди, не смотря на то, что ему было 16 лет и его имя при рождении – Натаниэль. И это ему льстило.
Он все также имел привычку пялится в зеркало, любуясь собой, пока никто не видит, хоть часами. Его грудь казалась ему более развитой. Теперь ее поддерживали бюстгальтеры разных цветов и моделей. Хотя, Натаниэль любил поддерживать ее и собственными руками, пока его взор и тело наполнялись наслаждением. Это было сильнее его. Даже сильнее мастурбации, которую он так же не бросил, возбуждаясь на самого себя.
Он восхищался новым собой. Он восхищался трансформациями собственного тела. Это все больше нравилось ему, идеализируя себя самого. Он смотрел на свои линии ключиц и плеч – «Они прекрасны, как у музы юного поэта». Он смотрел себе в глаза – «Они черны, как ночь». Он смотрел на свои пробитые уши с красивыми серьгами – «Они также прекрасны, как цветущий сад». И все это говорило в нем.
Он все больше стал увлекаться макияжем. Его лицо с каждым днем становилось все взрослее и стервознее. Его взгляд казался тяжелее. Казалось, все меньше остается от Натаниэля. Единственное, что не давало ему забыться в моменты самосозерцания, это его еле видный шрам на краю левой брови. Он напоминал ему о прошлом и о том, кто в этом теле и мозгах. И пока он знал, что он мыслит, и кто в нем мыслит.
На днях Натаниэль выбрался в парк, чтобы погулять с маленьким Брюсом. И он был в неком изумлении от того, что некоторые прохожие парни строили ему глазки и флиртовали с ним. Натаниэль понял, что все делает правильно. Это была его маленькая победа. Словно первая картина, от которой все ахнули, и теперь остается создать свою галерею. Признанную галерею собственных работ из своей внешности.
Собравшись за ужином спустя несколько дней, Натаниэль желал услышать ответ от Саймона, который все это время никак не выходил на прямой контакт с Евой из-за работы. Он начал разговор:
- Мистер Вишес! Что по поводу того адреса? Помните, который я вам давала?
- Ах, да! Ева, извините, пожалуйста! Совсем вылетело из головы! Эта работа… - озадачено сказал Саймон, потерев пальцами свой лоб, после чего, вспоминая, стал говорить ориентиры данного адреса.
Благо, что Саймон вовсе не забыл этого сделать. И Натаниэль подумал нечто аналогичное, воскликнув в уме: «Наконец-то!». Теперь ему нужно было дождаться выходных, чтобы Вишесы были дома, а он отправился на поиски легендарного адреса, ничего для него не значащего, но так манящего его.
Натаниэлю не терпелось узнать тайну этого адреса. «Что значил он для Синди, если она зафиксировала его на кусочке бумаги, причем оставив ее в своем шкафу? Ведь это все не просто так?» - думал Натаниэль. Вряд ли он мог ожидать дворцы или хоромы, раз дом находился где-то, где его даже не знали. Что это может быть? Он должен был узнать. И, дождавшись удобного для себя дня, Натаниэль решил отправиться на поиски.
Надев черные лосины, а поверх легкое пальто, свисающее до коленей; обув что-то спортивное на свои ноги и надев огромные солнцезащитные очки на глаза (в лучшей традиции Синди Уолкотт), Натаниэль пытался создать в образе что-то свое, в неком плане используя тренд супермоделей 70-х, при этом не желая быть в никаком из трендов.
По улице шла смелая, уверенная в себе блондинка. Худощавая, в чем-то загадочная, но привлекательная. Ее поведение было осторожным, но ее походка выдавала ее как за перчинку. Это была Ева Адамс. И она хотела заявить о себе на весь мир.
В подобном решительном и боевом настроении, Ева отправилась в метро, чтобы искать иголку в стоге сена. Натаниэль не был достаточно осведомленным в Лондоне. Но люди могли подсказать ему. И выйдя из метро где-то в Западном Лондоне, язык стал вести его в нужном направлении.
Июньское солнце стало припекать. Натаниэлю становилось жарко. Но красота требовала жертв, и он даже не думал снимать с себя свое демисезонное пальто.
Он внимал частные дома и полупустые улицы. Данная местность не была настолько оживленной, как центр Лондона. Один из указателей показывал Натаниэлю улицу Виттон, которую он искал, и он подумал, что осталось совсем немного. Найдя ее, он шел, поворачивая голову то на право, то на лево, пытаясь следить за адресами домов.
Впрочем, район был благополучным. Дома здесь были ухоженными, имелись газоны, супермаркеты. Но людей здесь было мало. Здесь не играли дети, не лаяли собаки. И данная пустота нечто угнетала Натаниэля, навеивая мысли о его первом доме, находящемся где-то на другом конце Лондона, который Натаниэль так и не смог пока посетить. И данные мысли прервал дом с нужным адресом.
«Неужели он?» - произнес про себя Натаниэль, сверяя номер дома с написанным на листке бумажки.
Его взору предстал дом, укутанный трехметровыми кустами. С виду нечто мрачноватый и не внушающий какой-то оживленности внутри. Он был построен из старого серого кирпича, который выглядел так, будто его выжигали во времена Первой Мировой Войны. Слева от дома рос здоровенный дуб, ветви которого словно защищали крышу дома, окутывая ее и спускаясь на самое крыльцо. Это еще больше делало этот дом загадочным и неприступным. И Натаниэль, глядя на него, долго думал. Но собравшись мыслями, он устремился к нему по едва видимой тропе, ведущей к крыльцу. У него не было предлога, он не знал, кто откроет дверь и откроет ли вообще, и что говорить в любом из случаев. Но Натаниэлю чертовски хотелось знать, что связывало Синди с этим домом.
И ступив на крыльцо, он постучал в коричневую дверь. Что-то закрутило в области его живота. Он не знал, чего ожидать. Его волнение увеличивалось с каждой секундой в геометрической прогрессии. Лишь через минуту по ту сторону двери появились признаки жизни.
- Кто там? – прозвучал недовольный женский голос по ту сторону двери.
- Извините! У меня есть ваш адрес… - неуверенно начал Натаниэль, не зная, что сказать.
- Проваливай! – сказала та.
- Нет-нет! Погодите! – сказал Натаниэль.
- Мне ничего не нужно! Идите другим впаивайте в уши!
- Я хотела поговорить о Синди Уолкотт! – сказал Натаниэль, пытаясь хоть как-то задержать внимание своей невидимой собеседницы, после чего настала тишина.