Ева была приятно удивлена. Ее согревали слова Генриха. Впечатление о нем все усиливалось и вдохновляло ее. Она смотрела на этого юного, обаятельного, талантливого, позитивного во всем, красавца, и словно подпитывалась им.
«Нет! Это не любовь! Но он невероятен!» - думала Ева, пытаясь держать в голове свою идею асексуальности.
Она пыталась что-то думать, но когда говорил Генрих, то даже ее собственные мысли не слушались ее, концентрируясь на юном фотографе. Сквозь пробку в своих мыслях, Ева стала слышать:
- Какой ты себя представляешь? Каким должен быть твой образ в данной фотосессии? – чуть ли не пятый раз говорил Генрих.
- Не знаю. – сказала Ева, включившись.
- Мне кажется, что это должен быть минималистичный реализм, приземленный, со всеми бытовыми проблемами и характерами. У тебя невероятные глаза. Очень большие и красивые. Твой взгляд очень глубокий и он способен передать весь замысел картины. – внимательно рассматривая Еву, говорил Генрих, - Ничего лишнего. Один лишь быт и образ в нем. Твое лицо и так обо всем расскажет.
- Тебе виднее. – говорила Ева.
- Кстати, какие твои параметры, если не секрет?
- Я даже не знаю!
- Ну-у… как же так? Модель всегда должна знать свои физические данные! – шутливо говорил Генрих.
Ева засмущалась. Ей было стыдно. Пусть она была лишь в самом начале модельного пути, но даже это не оправдывало ее в данном контексте. Генрих продолжил:
- Рост хотя бы знаешь?
- Около 175 сантиметров. – неуверенно сказала Ева, добавив, - Наверное.
- Эх! – усмехнулся Генрих, - В общем, я должен снять с тебя все параметры! – и достал из своей сумки измерительную ленту.
Сара в этот момент подглядывала. И она видела, как Генрих стал прикладывать к груди и к бедрам Евы свои руки. Она не смогла сдержаться в этот момент. И она ворвалась в комнату, пытаясь как-то помешать. Но Генрих снова дал понять Саре, что ей здесь не место. И Саре ничего не оставалось, как покинуть их. Она была в гневе и озлобленной на Еву. Она была готова растерзать ее. Но Генрих был рядом. Что еще больше бесило Сару.
- Не обращай внимания, Ева! – спокойным тоном говорил Генрих, измеряя Еву.
- Ничего страшного. – сказала Ева.
- Хм-м…
- Что?
- У тебя отличные параметры!
- Правда?
- Да! 86-63-86 – это очень не плохо! Очень не плохо по нынешним трендам! – вдохновлено говорил Генрих.
Ева не могла таить улыбки. Она чувствовала себя в этот момент некой дурочкой, которая не знала собственной красоты. Ее все больше распирало самодовольство. Ее представления о красоте все больше обогащались. Не зная до этого ничего, она благодаря добродушному Генриху проходила в данный момент чуть ли не просвещение и посвящение. Как же ей повезло с наставником! Она осознала, что знает слишком мало. Нужно пользоваться моментом и получать бесценный опыт на ходу.
- Я хочу узнать твой рост! – сказал Генрих и притулил Еву к стенке, - Разувайся! – сказал он.
Ева сняла свои черные туфли с небольшим каблуком и прислонилась к стенке. Генрих, начиная снизу, стал подниматься вверх по измерительной ленте, сопровождая взглядом каждый сантиметр. Дойдя до головы Евы, он установил ее макушку и зафиксировал показатель:
- 177 сантиметров. Отличный рост!
Ева была рада слышать довольный голос Генриха.
- Я думаю, у меня уже вырисовывается некая картина в голове. – вдохновлено говорил Генрих, начиная устанавливать фото и светооборудование, - Ты, пока, присядь на диван. Подготовься морально, настройся. Я через две минуты буду готов. – добавил он.
Ева присела на диван и стала следить за каждым движением Генриха, пытаясь уловить каждую мелочь. Ее восхищало это. Ее притягивал процесс и Генрих. Как он владеет своим делом. Какой он великолепный. Казалось, он все сделает за всех.
Ева подумала, что следует расспросить Генриха о всяком. Узнать что-нибудь о моде, о работе моделью. И закинув ногу на ногу, она обратилась к нему:
- Сложно ли быть моделью, Генрих?
- Я не модель, поэтому не могу ответить на этот вопрос в нужном качестве и полноте ответа. – не отрываясь от своего дела, говорил Генрих, - Но могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что это адский труд.
- Почему?
- Эта работа требует намного большего, чем кажется на первый взгляд. Модель – это, по сути, продукт. Она должна соответствовать потребителю. А это не так уж и легко. Многие ломаются, толком не начав. В некой степени, модель – это сверхчеловек. Она должна вызывать эмоцию «Вау!», и ничего лишнего. В ней не должно быть истинных женских чувств, иначе она проиграет в подиумной войне тиранов. Изнурительные диеты, спорт, бессонницы; фотосессии, стрессы; повышенное внимание со стороны прессы, телевидения, обычных людей, которое подавляет чувство собственного права на личную жизнь; извечная публичность, заученные фразы. Все те, кто становится этим сверхчеловеком, те становятся моделями с мировым именем. Это очень выматывает, поверь. Фотографам в этом плане легче.
Ева зависла от сих слов Генриха. Она вдруг о чем-то задумалась, не ведая сама. Генрих, глянув на нее, сказал:
- Эй-эй! Ты что, уже испугалась?
- А? Нет! С чего ты взял? Просто, задумалась. – улыбнулась она.
- Не бойся испытаний! Сначала все кажется сложным. На самом деле, не все так страшно. – успокаивал ее Генрих.
- Я не боюсь! – еще раз сказала Ева с выразительностью.
- Вот и хорошо! Главное – знать, чего ты хочешь! – сказал Генрих, после чего добавил, - Ну что? Я готов! А ты?
Пришло время фотосессии. У Евы пробежал холодок по коже. Неужели это оно и есть? Неужели фотосессия с Генрихом? Она дождалась этого. И благо, Генрих умел отлично поддержать и направить, и Ева ему доверяла. C каждым последующим снимком Ева все больше раскрепощалась и становилась частью всего замысла. Она становилась одним целым с процессом, который все больше наслаждал ее.
Генрих направил свет и выбрал отличный фон для Евы. Ее черный обтягивающий гольф удачно вписывался в общий контраст минимализма. Ева была естественной и неземной одновременно. Генриху нравилось то, что он видит в объективе и тем самым заводил Еву еще больше. Они оба влились в процесс настолько, что вырвать их из этого мира уже не было реальным.
- Вся сила во взгляде, Ева! Дай мне взгляд! Сделай его выразительнее! Да, вот так! Съедай меня глазами! Теперь повернись! Наклони голову! Да, именно! Ты будто знаешь, чего я хочу! Больше холода во внешности! Все пламя в твоем взгляде, Ева! Помни! Твои черные глаза потрясающи для этих снимков! Выгни спину! Я хочу увидеть грудь! У тебя отличный силуэт! Изогнись еще! – увлеченно говорил Генрих, не переставая.
Ева все больше чувствовала себя удовлетворенной. Она была как рыба в воде. Ей хотелось слушать Генриха и делать это настолько долго, насколько возможно. Без слов. Она понимала все, будто была в этом деле с пеленок. И Генриха удивляло это. Буквально через несколько минут Ева могла спокойно позировать без его руководств. Это было чем-то врожденным.
Буквально через 10 минут Ева с Генрихом настолько слились в процессе, что они уже даже мыслили одинаково. Но никоим образом никто из них не намекал на ню. Для обоих это казалось лишним в их концепции нынешнего дня.
- И тебе не надоедает каждый день вот так фотографировать, объяснять все всяким юным девицам? – пробился голос у Евы, будучи вовсе раскрепощенной.
- Это моя работа. – продолжая фотографировать говорил Генрих.
Они переговаривались некоторыми фразами время от времени, чувствуя друг друга совершенно непринужденно. Генрих стал фотографировать Еву с различными бытовыми предметами, усиливая таким образом эффект бытового минимализма. Он делал из нее сонную девушку на кровати, чужую хозяйку на кухне. Любая идея серого бытия ложилась на пленку фотоаппарата. Это не было каноном. Каждый снимок казался оригинальным. И завораживающая внешность Евы, ее невероятно фотогеничное лицо лишь украшали всякий замысел гениального фотографа. Это был эстетичный диссонанс. Это был нонконформизм. И Ева с Генрихом оказались похожими в этой тропе искусства. Они были довольны фотосессией, и оба получили лишь наслаждение от нее.