- Помню я, помню. Какая-то бешеная стерва мне дверь чуть не вынесла. У меня музыка громко играла. – с более жизненным взглядом стала говорить Ева.
- Ты думаешь, что ты здесь из-за того, что слушала громкую музыку? – тихим тоном спросил Оливье.
- Нет. Наверное. Помню, что напилась. Но как я здесь оказалась…
- Полиция вызвала скорую помощь.
- Точно. – сказала Ева, даже не думая.
Оливье взглянул на нее так тяжело, что казалось, будто плохо было ему, а не Еве. И с большим трудом в голосе он сказал, так, чтобы Ева вслушалась в его слова:
- Ева. Полиция обнаружила тебя в собственной рвоте. Если бы их не оказалось рядом, ты бы захлебнулась.
- Вот как? – сказала Ева, - Неужели, я так напилась? – взглянув на обеспокоенного Оливье, после чего она не поняла его намек во взгляде и спросила, - Что?
Оливье неохотно ответил ей:
- Врачи нашли в тебе наркотики.
- Что? – теперь уже с возмущением.
- Да.
- Нет! – воскликнула Ева, - Я, конечно, люблю мешать разного рода лекарства с алкоголем, но наркотики!.. – во взгляде Евы стало читаться негодование.
- Так и есть, Ева! Не спорь! Анализы не оспоримы! Медики не могут ошибаться! Они нашли в тебе не только лекарства, как ты говоришь!
Ева выглядела поверженной. Она словно канула в бездну с разочарованием в глазах.
- И что теперь? – спросила она.
- Не знаю. Многие дизайнеры уже поставлены в известность. Хотя, ты и до этого их уже порядочно обидела.
- Оливье, я готова работать!.. – тут же стала стучать себя в грудь Ева.
- Я понимаю… - скептически пытался успокоить ее Оливье.
- Нет, послушай! – перебивала его Ева, став вдруг активной, - Я действительно готова! Я хочу вернуться в свое русло. Я больше не хочу никакой социологии. Я поняла, что мне нужно в жизни. Мне нужна лишь мода. Я нужна ей. Помнишь? Ты ведь тоже так говорил! Я нужна моде!
- Ева, послушай! Твоя репутация последним временем смешалась с землей. Около двух десятков стран категорически запретили тебе въезд на свои территории. Пусть международный иск отклонили, все равно. Наркотики – это уже последняя капля дегенерации. Ты это понимаешь? Если это подтвердится в прессе, то тебе нет обратного пути. Твой образ стал нести негативный характер. Все меньше домов желают работать с тобой.
- А что Chanel? У меня ведь до сих пор с ними живой контракт.
- Да. Я говорил с ними. Руководство еще не решило, сотрудничать ли с тобой дальше.
- Черт, Оливье! Прости меня! Пожалуйста, помоги мне вернуться на показы!
- Ева, ты не представляешь себе, как бы мне хотелось приложить максимум усилий, чтобы вернуть тебя! И я приложу! Но все зависит не от меня. За последний год ты не приняла участие ни в одном из сезонных показов. Я буду уговаривать, но это будет очень сложно.
- Черт возьми, Оливье! Я же топ. Я до сих пор остаюсь топом. Никто не достоин такого признания, как у меня! Никто столько не работал. Я сутками не смыкаю глаз. Один скандал – это не крышка! Потому что, бутылка намного важнее. Неблагодарные твари. Сразу же закрывают глаза.
- Нет, Ева! Просто все уже привыкли видеть тебя в роли активиста, нежели топ-модели. Пропала потребность. Понимаешь? Мода слишком изменчива.
- Но это не значит, что у меня нет шанса.
- Возможно.
- Слушай, Оливье! Я понимаю, что выгляжу дерьмом в твоих глазах сейчас. Да. Иногда я наплевала на контракт. Иногда я наплевала на наши с тобой деловые отношения. Я канула в грязь лицом. Моя репутация выпачкана до самых пят. Но я остаюсь той самой Евой Адамс. Супермоделью. Я больше не в политике.
- Ты готова бросить это?
- Я уже это бросила!
- Но как же все то, что ты направляла в массы? Свои мысли, мировоззрение?
- Я уже сделала это. Я заложила фундамент. Кто как тебя понимает – дело другое. Я желала лишь самого лучшего. Для общества. Для мира. А теперь я хочу вернуться во круги своя.
Наконец-то Оливье улыбнулся. Он сказал со старым добрым взглядом:
- Я начинаю узнавать тебя, Ева.
- Я тоже начинаю узнавать себя. – улыбнувшись в ответ, сказала Ева, - И мне кажется, что я просто обязана надрать каждую модную задницу.
Оливье вовсе рассмеялся. Ева стала чувствовать тот былой контакт, что был раньше между ними. Что стал в свою очередь чувствовать Оливье. Между ними стала стираться та условная граница, которая создалась между ними за последнее время. Оливье все так же был обеими руками за Еву, в чем та не сомневалась и поныне. Пусть не всегда между ними были хорошие отношения. Именно в такие моменты, они осознавали свое понимание друг к другу. Они знали, что их действия приведут к успеху. Они были за одно.
- Знаешь, Оливье! Я только сейчас подумала. Сколько ездила по миру, но ни разу не была в Ницце. – вдруг сказала Ева.
- Зачем тебе Ницца? – спросил Оливье.
- Не знаю. Просто. Захотелось там побывать.
- Я думаю, когда-нибудь, у тебя появится возможность.
Оливье взял за руку Еву и улыбнулся. Ева улыбнулась ему в ответ.
В день выписки из больницы, Еву встретили у входа толпы жаждущих сенсаций журналистов. Словно стервятники налетели на падаль, они столпились, не давая проходу. Они задавали вопрос за вопросом. Ева, окруженная секьюрити, не давала каких-либо комментариев, пытаясь как можно быстрее скрыться за тонированными окнами подъехавшей ко входу машины.
Все гудели и доставали ее. Ева пыталась быть холодной. И лишь открыв заднюю дверцу автомобиля, и запрокинув в нее ногу, она сказала напоследок:
- У вас еще будет возможность пообщаться со мной! Я возвращаюсь в большую моду!
После данных слов, аудитория журналистов стала напоминать птичий базар. Ева здорово приперчила напоследок. Они стали такими громкими, что, даже скрывшись внутри автомобиля, Ева чувствовала головную боль. В свою очередь, еле видный силуэт внутри машины создавал головную боль для журналистов, которые снова стали выжимать из минимума желтые заголовки, повествующие о возвращении Евы Адамс в мир большой моды.
XXXI Глава
Париж
1995 год
- Алло, Ева!
- Да, Оливье! Я тебя слушаю!
- У меня есть хорошие новости для тебя.
- Я вся во внимании.
- В общем, со мной вчера связывался главный редактор одного модного немецкого журнала. В своем первом выпуске этого года они хотят взять у тебя интервью, поместив тебя на обложку журнала.
- Да, ладно!?
- Я серьезно.
- Надеюсь, это не порно журнал?
- Ахах! Нет, Ева! Я же не могу тебя так подставлять!
- Круто! Я так рада, Оливье!..
- Потом поблагодаришь. Я жду тебя завтра в офисе.
- Завтра?
- Да. Я уже дал на все твое согласие. В 15:00 у нас самолет. А что? Ты не хочешь этого?
- Конечно, хочу! А что Chanel?
- Хм… Я бы сказал, что все выглядит не так уж угрожающе. Я намекнул им, что тобой интересуются, на тебя есть спрос, а это значит для них, что твоя звезда еще не погасла. Сегодня я пойду на совет директоров и постараюсь убедить кого-либо в твоей трудоспособности. Выбью для тебя контракт.
- Спасибо тебе за все! Я не подведу, Оливье! Спасибо! С меня прилагается!
- Ой, ну! Разве что поцелуй! Большего я от тебя не требую, солнце!
- Хорошо.
- Давай, возвращайся!
- Целую, Оливье! До встречи!
- До встречи.
Ева положила телефонную трубку полная вдохновения. Она даже позволила себе запрыгать от счастья. После всего она закружилась перед зеркалом, махая волосами со стороны в стороны и кривляясь в своей любимой манере, строя глазки, губки и выражения лица. Она возвращается. И она чувствовала это. Она чувствовала наплыв той былой силы, что двигала ею на заре ее славы. Она чувствовала, что пора вернуть себе все свои лавры. Снова стать объектом преклонения миллионов. Чтобы ее имя снова оккупировало модную тусовку.
И для начала, Ева наняла себе новый обширный персонал, который стал окружать ее и сдувать с нее пылинки. Стилисты, визажисты, и половые тряпки, об которые вытирала свои ноги Ева. Буквально за один день она стала тем, кем и была раньше. Словно в нее вселился ее «богочеловек» и она воскресла в своем старом образе. Вопрос был только в том, готов ли мир к возвращению «бесполого тирана моды»? Готов ли мир снова внимать Еву Адамс?