- Ладно, ладно! Потом почитаю. Не нужно мне сейчас всего этого!
- Тебе все равно, что о тебе думают?
- Нет. Мне не все равно. Я же сказала, что потом почитаю. – говорила Ева, уже зная наперед, что не прочитает.
Оливье тоже это знал, но больше не стал доставать ее с этим журналом, отложив и забыв. Он знал, что Еву больше волнует. Чье-то мнение – это не то, чем может интересоваться она.
Ева ожидала показ в Милане. И в предвкушении она смотрела на себя в зеркале, как она это обычно и делала. Пыталась разглядеть в нем что-то. Заглядывая в себя.
Она год не была на подиуме. Она чувствовала себя голодной. И вновь знакомый взгляд в отражении просил у нее крови. Ей хотелось всего этого. Она смотрела на себя с маниакальным взглядом и довольствовалась виденным. Затем, приподняв свою левую бровь, она провела по старому, еле видному шраму указательным пальцем правой руки, сделав задумчивый взгляд. Затем, прикусив нижнюю губу, заглянула в свои глаза и сказала с нарастающей уверенностью в голосе:
- Что я делаю? Я знаю, что я делаю! – и со стервозной улыбкой на лице добавила, - Мама.
XXXII Глава
Милан
1995 год
Новый показ в Милане ознаменовался появлением Евы Адамс на подиуме, спустя больше чем год. Многие успели соскучиться по Еве. Таковым людям не хватало ее экстраординарности, лица, походки. Многие наоборот негодовали снова видеть ее. Некоторые итальянские дизайнеры не желали видеть Еву в своих коллекциях после всех ее скандалов. Это вызывало вздор. Как некоторые осмеливаются работать с ней? Единственное, что сдерживало все это в гримерках, так это авторитет Chanel за спиной у Евы, которые приютили ее своим контрактом на этот год. Так же непосредственное отношение к Elite Paris не давало раздувать из мухи слона. Ева работала, и это главное.
Иногда личный юрист Евы публично заявлял о дискриминации личности его клиента. Он прилюдно заявлял о том, что Ева стала предметом гендерных и сексуальных гонений, ее неоправданно признают деструктивной личностью в США. Правительство США должно позволить Еве въезд на территории своей федерации. Личные убеждения Евы также подвергаются дискриминации, хотя она имеет право на свои личные убеждения и огласку их. Все речи ее юриста были направлены на то, чтобы вернуть репутацию Евы. Сама она не занималась подобным.
Ева была сконцентрирована на работе. Ее интересовал профессиональный успех. С каждым новым выходом на подиум она добивалась все большего признания. Все больше восхищения и хороших отзывов стало направляться в ее адрес. Она выглядела невероятно красивой и обворожительной, как никогда. Наверняка, многие восхищались ею, а не коллекцией. Снова дефиле, снова восторг. Никто так не дефилирует как Ева. Ее походка особенна. Ее походка – магнит. И с этой походкой она возродилась в моде.
По окончанию всего происходящего, Оливье, подпрыгивая чуть ли не до потолка, едва не раздавил Еву в своих объятиях от радости. После он собрал свои пальцы в пучок и громко поцеловал их, после чего произнес со всем вдохновением в голосе:
- Мма! Это было великолепно, Ева! Вся гримерка говорит только о тебе!
- Да, ну! – сказала Ева, беспардонно обнажив свой торс, став перед зеркалом.
- Я тебе говорю! Иных разговоров не найдется! Все речи только о тебе. Причем, по большей мере положительные.
- Вау! Значит, не зря все это! – переодеваясь перед зеркалом, невозмутимо продолжала Ева.
- Конечно, не зря, моя милочка! – восклицал Оливье, - У нас корпоратив на 20:30. Вечеринка до утра. Весь модный бомонд. Так что, шевелись! У тебя чуть более двух часов.
- Хорошо.
Ева согласилась, не раздумывая. Она триста лет не была на разных модных корпоративах. Она соскучилась по косым взглядам, по бесплатной выпивке. Она была рада погулять и расслабиться сегодня. Для нее это так же знаменовало ее возвращение в ее привычный мир.
Иногда она любила дебоширить. Поэтому некоторые опасались Евы Адамс на подобных вечерах (хотя, некоторым было интересно наблюдать за ней). Но сегодня Ева дала обещание самой себе не напиться в тю-тю и вести себя прилично.
Снова ощущая в своих жилах что-то нарциссическое, Ева не могла зайти незаметно. Яркое красное платье с глубоким (до неприличия) декольте. Черные, массивные туфли на здоровенном каблуке. Ее длинные по пояс светлые волосы были уложены естественно, ниспадая с плеч, полностью укрывая спину. И самое главное – отличительная черта Евы Адамс в свете – ее макияж: черная помада на губах, и тоненькие, естественные, еле видные стрелочки на верхних веках, придававшие Еве невероятной естественной выразительности. При этом очень сдержанная, ледяная, удерживающая на дистанции людей, которые, либо называли Еву безвкусной, либо нагло копировали ее.
Встретившись с Оливье у входа в модный палац, Ева зашла с ним вовнутрь, держась под локоть. Внутри ее ничто не впечатлило. Это было все тем же, что она привыкла видеть. Здоровенный холл с бесконечным потолком, который перерастал в сплошной бар и пролеты между столами. Громкая музыка и преобладающий красный свет лишь угнетали и утомляли Еву. С первых же минут ей стало скучно, и приглядев свои любимые реквизиты на вечеринке, Ева распрощалась с Оливье, который намекнул ей не напиваться.
Растворившись в толпе, она пошла в барную часть этого холла, и села за стойку, сама по себе, как обычно. Наверняка, ее знал каждый из присутствующих здесь, но благо этим людям хватало манер и этичности не навязываться Еве или смотреть на нее как на НЛО. И порой Еве нравилось это. Особенно в такие моменты, когда она хотела выпить сама с собой. Она никогда не чувствовала себя частью модного бомонда. Поэтому, чем быстрее она напьется, тем лучше для нее. И Ева поспешила это сделать.
Где-то справа она увидела знакомого актера. «Хоть бы он не подошел ко мне». Слева – сын итальянского политика. Ева опустила голову от нежелания здороваться с кем-либо из них. «Поменьше сук с подиума» - подумала она и быстро выпила коньяк.
Все эти недели мод, фотосессии и прочее. Все это снова начиналось. И Ева, ощущая свое возвращение, решила не стесняться и включать свой привычный режим. Поведение нарциссичного подростка, без чувства меры и уважения к кому-либо.
Снова заказав коньяк, Ева повернула свою голову на сцену и увидела смазливый поп-рок бэнд в белых костюмах. Ей показалось, что они поют «ерунду», и тут же потеряла всякий интерес, увидев перед собой вторую рюмку.
Боковым зрением она заметила чей-то взгляд, чье-то внимание, сфокусированное на ней. Это была молодая на вид девушка с черными волосами и стрижкой каре. Ее нос был чуток неуклюжим, но небольшим, напоминающим клюв аиста. У нее были огромные карие глаза, минимум макияжа. Красивые, аккуратные губки, будто сложенные листочки. Она смотрела на Еву, пригубляя стакан мартини со льдом. Ева, заметив, что за ней уже более минуты наблюдает какая-то таинственная брюнетка, не подавая никакого виду, заказала третью рюмку, и продолжила невозмутимо пить. После этого девушка встала со своего места, сев поближе к Еве и сказав:
- Извините! Но вы случайно не Ева Адамс?
«От, черт! Не дадут спокойно выпить!» - пронеслось в голове у Евы, как старая заезженная песня. Не подавая никакого вида заинтересованности, она лишь промелькнула взглядом по своей новой собеседнице и сказала:
- Было бы странно, если бы я сказала «нет»! – натянув саркастичную улыбку, после чего Ева заказала следующую рюмку.
- Вы так активно налегаете на спиртное!.. – сказала та, наблюдая за Евой.
- Тебе что с этого, милочка? – беспардонно сказала Ева.
- Нет, нет! Ничего! Просто хотела сказать вам, как я рада, что увидела вас здесь и смогла связать с вами хотя бы пару слов. Давно мечтала с вами познакомиться! Вы отличная модель! И хороший социолог!
- Кхм… А как тебя зовут?
- Изабелла.
- Видишь ли, Изабелла. Мне, конечно же, приятно слышать в свой адрес подобные комплименты. Но к чему все это?
- Как к чему? Хотела с вами познакомиться. Вы, надеюсь, не против?