— Что один человек, что другой, — сердито захлопал глазами Ху, — раньше тот приносил еду, теперь этот, а еда все равно не та, что мы бы сами себе добыли на воле…
— А по мне все равно, еда есть еда, — вильнул хвостом Мацко, — лишь бы мясо было. Старые псы говорят, было время, когда мы питались одним только мясом, но это, наверное, было очень давно. Я же иной раз ем даже сечку, которой кормят свинью…
— Тьфу, — нахохлился филин Ху, — я бы скорее сдох. Хватит и того, что приходится есть добычу, которую не сам ловишь… Но последнее время люди нас мало тревожат…
— Да, — моргнул Мацко, — люди сейчас целыми днями на полях и собирают разный корм. А потом, когда ударят морозы, у них уже все будет припасено дома… Человек — самый умный из нас…
— Удивительно, — кивнул Ху, — теперь и мне человек уже не так противен. Ко мне он не прикасается, и сама охота с человеком была бы вполне приемлемой, не будь я привязан.
— Но тогда бы ты улетел…
— Ну, конечно!
— А с кем бы тогда охотился человек?
— Не знаю…
— Вот видишь! Затем и держат тебя здесь в хижине, что только с тобой можно охотиться…
— Возможно, — защелкал филин, — возможно, ты прав, но для меня это очень плохо! Лучше уходи-ка ты, пес, в такие моменты ты меня особенно раздражаешь…
— Я всего лишь сказал правду, но могу и уйти, и так уж слишком припекает Великий Свет, его больше, чем нужно, чтоб видеть.
И Мацко побрел к конуре, потому что жара нагнала на него сон.
Правдой было и то, что агроном в последнее время меньше охотился.
Сперва тянулась жатва, потом взревели молотилки, осыпая акации возле тока густой, пахнувшей хлебом пылью и мякиной. Но когда амбары были наполнены зерном, а на рыхлых верхушках свежесметанных стогов зачирикали молодые воробьи, агроном вызвал Ферко.
— Освоил трактор?
— Освоил…
— Сегодня суббота, в понедельник сдашь экзамен.
— Это можно, — ответил Ферко весьма уверенно.
— Да не забудь поставить магарыч старому Бицо, который тебя учил…
— Хорошо, господин Иштван…
— А завтра на рассвете отправимся на охоту. Завтра Йошка еще побудет при лошадях… Мне надо с ним поговорить.
— Слушаюсь.
Уже заметно смеркалось, когда Ферко с радостью приплясывавшим вокруг него Мацко прошел через двор.
— Так ты пришел, — уперся пес лапами в грудь Ферко, — все-таки ты пришел!
— Полно, полно, старый приятель, — Ферко отвел огромные лапы пса, — все снова пойдет по-прежнему.
Дверь захлопнулась за спиной Ферко, и наступил ничем не тревожимый вечер.
Мацко еще какое-то время смотрел на дверь, скрывшую человека, которого он любил, но когда шаги Ферко стали неразличимы для чуткого уха пса, хвост у Мацко обвис, и пес растянулся на брюхе поперек входа; каждому без слов было ясно: пес заступил на свой законный сторожевой пост.
— Поедем сегодня к Бане, — говорит агроном, и сам улыбается, видя, как озарились одинаковой радостью лица обоих спутников: и старого, и молодого. Люди знают, что пшеница уже в закромах, кукуруза уродилась на славу, дома все идет как положено и что сегодня им предстоит веселое, азартное воскресенье, потому что и агроном в такие моменты — не хозяин, не господин агроном, а такой же, как и они, охотник, попросту говоря — их приятель. Азарт охоты сметает социальную разницу между ними, и когда повозка трогается со двора, даже лошади и те, кажется, перебирают копытами веселее, словно и у них праздник.
Правит Помози, и у железнодорожного переезда Ферко невольно улыбается, видя, как тот по привычке достает кнут, крутит им над лошадьми, а через минуту заталкивает обратно под сиденье. Вот и вся кучерская уловка, но Ветерок краем глаза видит кнут, и повозка быстро проносится через рельсы.
Ферко одобрительно кивает и улыбается.
Агроном едва удерживается, чтобы не расхохотаться в голос.
Помози краснеет от гордости: он понимает, что, хотя вслух не было сказано ни слова, все — включая и коня — оценили его сноровку.
Когда лошади легко взлетают с повозкой вверх по крутому склону, Ферко оборачивается к агроному.
— Йошка сдал экзамен.
— Нет еще, — вполне серьезно возражает агроном и, когда они достигают вершины холма, агроном останавливает повозку и поясняет свою мысль. — Вот что я вам скажу! Ферко завтра сдаст экзамен на тракториста и снова примет на себя заботы о лошадях. А ты, Йошка (с тех пор, как Помози перешел к нему в кучера, агроном обращается к нему на «ты»), ты, Йошка, отправишься к старику Бицо и не слезешь с трактора, пока не изучишь его, как свои пять пальцев.
Выждав минуту, Помози решается заговорить.