Таким образом, нельзя сказать, что от филинов нет никакого вреда, но и польза от них тоже есть, потому что истребляют они немало злостных хищников и грызунов. А из последних животных в первую очередь «выбраковывают» нежизнеспособных, которых и без того рано или поздно прикончили бы дневные хищники.
Но самое главное, филинов осталось так мало в природе, что их следует оберегать, как оберегают многих других редких представителей животного мира.
Однако птенцам неведомо, что думает о них двуногое существо — человек; правда, не знают того и родители, которые, подчиняясь исконным инстинктам продолжают жизнь рода и ведут, насколько возможно, первозданный образ жизни. И естественно, филины далеки от подозрений, что все более разрастающиеся человеческие поселения когда-нибудь займут всю Землю, и для диких животных, для птиц не останется иного места, кроме спасительных зоопарков — последнего убежища пернатой и четвероногой вольницы.
По счастью, юных филинов не занимают подобные проблемы. Крылья у них подрастают, изогнутый клюв твердеет, захват крючковатых когтей с каждым днем становится крепче, и теперь они почти без помощи родителей расправляются с добычей. Однако забот родителям все прибывает, так как птенцы становятся не только все крупнее и — по мнению родителей — красивее, но и прожорливее.
Наконец, молодые филины отрываются от земли, хотя начальный «полет» их недолог: от боковой ниши до выхода из пещеры, где они испуганно останавливаются, каждой своей клеточкой точно чувствуя границу безопасной зоны.
Взрослые филины теперь уже подумывают о том, что минует еще несколько зорь, и птенцы уверенно станут на крыло, но вместо этого наступит вечер и ночь, такие же, казалось бы, как и все предыдущие, но на сменившем их рассвете родителей по возвращении в пещеру встретят пустота и одиночество. Чужой мог бы подумать, что птенцы сами покинули пещеру, потому что им так захотелось, но родители-филины знают, что это не так, что без их многодневной выучки птенцам не подняться в воздух. Вот почему так тревожно ведет себя самка, до рассвета занятая поисками исчезнувших птенцов, и в тоскливом ее уханье повторяется одно слово, одно объяснение случившемуся: человек!.. Без вмешательства человека не исчезли бы птенцы!..
А поначалу вечер обещал быть очень добычливым и, значит, хорошим. Сперва филин-отец принес домой дикую утку, с которой птенцы в два счета расправились; потом к гнезду возвратилась мать с большой водяной крысой, застигнутой среди прибрежных камней, и видя, как жадно молодые филины запустили когти в жирную тушку, почти сразу же снова улетела на охоту.
Теперь она решила позаботиться сперва о себе. Впереди была целая ночь, но в затонах почти не осталось рыбы, и филинихе, чтобы насытиться на целый день, пришлось отправиться к вороньему гнездовью. Плотно поев, она направилась к дому; к тому времени луна уже клонилась к горизонту.
В пещере филиниха застала одних птенцов, все трое дремали в углу, а перед ними валялись перья съеденной утки.
Самка подумала о филине, который скоро должен вернуться в гнездо, и спокойно уселась, поджидая его.
Чуть позднее ее внимание привлек какой-то шум на противоположном берегу, но она не придала этому значения, она привыкла, что рыбаки рано отправляются на рыбную ловлю, и слыхала не раз, как в лодке вдруг стукнет весло, хотя и не знала, что значит лодка и что такое весло.
Людской речи не было слышно, хотя по реке что-то передвигалось, что-то связанное с людьми. Однако для филинов и их пещеры суматоха внизу не имела значения. Потом на реке все стихло, зато на берегу захрустела галька под тяжелыми шагами, и самка впервые ощутила если и не страх, то настороженность…
Она уставилась в темноту, жизнь которой по-настоящему знали лишь филины, но и темнота сказала самке только одно: человек ходит по вершине горы над пещерой, вот шаги его стихли, но вслед за тем послышался треск среди мелкого кустарника, цепляющегося за расщелины в отвесной скале… и этот треск и царапины о камни все приближались. Опасность!
«Птенцы!» — успела еще подумать самка, но грозный враг неумолимо приближался, и филиниха вся прониклась ожиданием этой опасности и больше не могла ни о чем думать, кроме как о человеке и о том, как спастись от него…