Однако на берегу реки не было заметно даже следов военного строительства, которое, впрочем, большей частью велось под землей. После одной-двух учебных тревог полковник остался весьма доволен увиденным, вернее тем, что не увидел ни малейшего признака, который демаскировал бы большие подземные работы. Но даже если бы занимаемый район подвергся прямому воздушному налету, он не причинил бы большой беды: бомбы могли нанести ущерб лишь подъездным путям, а сами цистерны, укрытые в подземных хранилищах, в любом случае оставались недосягаемыми.
Поэтому полковник лишь пренебрежительно пожал плечами, когда получил сообщение, что поблизости собираются проводить артиллерийские учебные стрельбы. Орудия будут установлены так, чтобы снаряды, пройдя над горой, разорвались где-то на противоположном берегу реки, на обширных заброшенных пастбищах с частым кустарником. Наблюдатели-корректировщики займут посты на склоне горы, обращенном к берегу реки, и будут поддерживать с батареями телефонную связь.
Если полковник изъявит желание понаблюдать за учениями, ему будут рады. Конечно, он может прихватить с собой и спутников.
Полковник вспомнил о своем друге аптекаре и предложил тому, если покажется интересным, отправиться вместе взглянуть на учения… хотя сам он минувшей войной предостаточно нагляделся и испытал на себе «работу» неприятельской артиллерии.
— Охотно поеду! — ухватился за предложение аптекарь, которому надоело торчать за прилавком. — Сын утверждал, будто современная артиллерия способна с точностью до сантиметра рассчитать попадание.
— Тогда мы заедем за тобой, — на прощание сказал полковник, — а если надумаешь пригласить еще кого-то, кому нравятся хлопки и взрывы, то могу взять и его. И полевой бинокль предоставлю в ваше распоряжение.
Аптекарь замялся.
— Можно взять Янчи?
— Конечно. Учения намечены на воскресенье. По окрестным селам уже объявили, куда не следует ходить, — опасно! — и кроме того повсюду будут расставлены дозорные, чтобы не случилось беды.
Вот почему в ближайшее воскресенье задолго до рассвета Янчи вышел во двор взглянуть на небо: только бы обошлось без дождя! Новехонькая охотничья шляпа цвета ярко-зеленой люцерны говорила всем и каждому о безграничной любви мальчика и лесу. Янчи долго раздумывал, не надеть ли ему и галстук, чтобы во всем походить на егеря, но потом решил, что не стоит, ни к чему обращать на себя излишнее внимание… и утешился тем, что недолго ему осталось ждать, вот подрастет немного, и все увидят в нем заправского охотника…
Йошка наказал юноше выйти и воротам ровно в половине седьмого, но Янчи был «готов к отправлению» уже в половине шестого. Он вышел к воротам послушать, не гудит ли машина, ждать которую оставалось еще с добрый час.
Но вот и машина.
— Ну, Янчи, живей садись! — поторопил его полковник; Янчи в знак приветствия поднял свою злополучную шляпу и вскочил в машину.
Затем полковник забрал и аптекаря, и машина затряслась по выбоинам и ухабам, потому что мощеной дороги здесь не было, а земляную всю разбили тяжелые грузовики с лесом, когда в конце зимы свозили бревна в долину, к шоссе.
Мотор надсадно хрипит и взвывает, автомобиль норовит завалиться то на один бок, то на другой, точь-в-точь как простая крестьянская телега на ухабах, и Йошке потребовалась вся его сноровка, чтобы не засесть в какой-нибудь выбоине.
Полковник на чем свет стоит честил лесорубов, аптекарь напрягал все свои силы, чтобы не съехать с сидения, и только Янчи наслаждался поездной; что же касается Йошки, то ему было не до красот природы: только бы не застрять. К слову заметим, что Йошка облачился в новый мундир, а шинель не надел, иначе не были бы видны его ослепительно сверкающие новые капральские звездочки…
Наконец, на самой высокой точке одной из просек они приметили артиллерийских наблюдателей, те оставили свою машину ниже по склону: видимо, не рискнули взбираться на ней по такой крутизне.