Молодой солдат призадумался, но ненадолго: в такой залитый солнцем, напоенный ароматами цветов весенний день почти немыслимо было представить себе то страшное, что означала война.
Доехав до вершины горы, Йошка замедлил ход, перед ним открылась река со светло-зеленой каймой ивняка на ближнем берегу и крутой скалой на дальнем.
«Интересно взглянуть, как там пещера филинов», — подумал Йошка; он остановил машину и вытащил из чехла, прикрепленного к дверце, военный бинокль. Устье пещеры сразу придвинулось, но ни единого признака жизни нельзя было заметить ни внутри пещеры, ни около выступа.
«Значит, Янчи хорошо видел, что погибли филины, — подумал Йошка. — Придет время, и, глядишь, какие-нибудь другие птицы поселятся в пещере, а может, залетит откуда-нибудь другой бездомный филин». Такого же мнения был и аптекарь, который знал, что, кроме убитой пары, других филинов не встречалось в округе.
Он снова направил бинокль на пещеру, но ничего там не увидел.
Река по-прежнему казалась неподвижной.
Она походила на старинное серебро, края серебряной ленты тускнели и исчезали у горизонта.
«Ну, пора ехать!» — напомнил себе Йошка, и через полчаса он уже докладывал в бункере о своем прибытии.
— Как вижу, к поезду вы успели, — встретил его полковник. — Что, здорово пришлось гнать?
— Да, господин полковник, пришлось поднажать, но поспели в самый раз…
Полковник молча смотрел на парня.
— Больше тебе нечего мне доложить?
В голове Йошки пронеслась мысль о старшем лейтенанте, о «серой скотине», вспыхнуло недоброе чувство к унизившему его офицеру, но парень сдержал себя.
— Никак нет, господин полковник…
Полковник испытующе посмотрел на подчиненного, и нахмуренный лоб его чуть разгладился.
— Хорошо. Иди поешь и отдыхай, я позову, когда понадобишься.
— Слушаюсь! — отдал честь Йошка.
Стояла мягкая, ясная весенняя погода. Но люди, те, кто привык думать, те, кому довелось хлебнуть горя в первую мировую войну, следовали не за цветущими деревьями, а за газетными листами, полными лихих призывов, чтобы и Венгрия вступила в начатую Германией войну, обещаний побед и выгод от новой войны.
Правда, агроном не проявлял никакого энтузиазма, и его друг секретарь управы и Ферко тоже не приходили в восторг от такого оборота событий.
Каждый без лишних слов делал свое дело; в этом году посевы поднимались дружные, скотина дала хороший приплод, однако село притихло, и это была не только усталая тишина нелегкой весенней страды, но и то затишье, что бывает перед грозой. Повестки парням приходили все чаще, значит, все больше работы наваливалось на тех, кто остался на месте. Ходили слухи, будто скоро введут карточную систему, будто и карточки на хлеб, сахар, смалец и мясо уже лежат в сельской управе, только секретарь не решается объявить о них населению.
Это, конечно, была неправда; в то, что карточки у секретаря, сами те, кто говорил, не верили всерьез, но возможность такого рода мер была вполне реальной, и крестьяне, сознавая это, старались запастись всем необходимым на год вперед. У кого хватало средств, тот вместо одной свиньи откармливал двух, и хозяйки не бегали этим летом на рынок, чтобы продать нагулявших вес гусей, приберегали их. Ведь гусь — это мясо и жир, а деньги — всего лишь деньги, то есть просто бумажки.
Секретарь управы свободными вечерами часто заходил к агроному, но говорили приятели мало, поскольку оба придерживались одинакового мнения о войне и политике. Прослушав последние известия, мужчины обменивались скупыми репликами:
— Стало быть, не миновать…
— К тому идет…
— С ума, что ли, они все посходили!
— Похоже на то.
— Расхлебывать-то нам…
— А то кому же еще?
За глубокой подавленностью, страхом перед будущим в глубине души у многих людей таилась надежда, что теперешние правители в последний момент опомнятся, и стране, несмотря ни на что, удастся избежать катастрофы… пока, наконец, в один прекрасный апрельский день…
Свершилось!
Свершилась трагедия, которой одни ждали в безрассудной надежде на возможность легкой наживы, но большинство боялось, как самого страшного зла.
Агроном сидел в конторе и думал, что не мешало бы наведаться в верхнюю усадьбу — посмотреть озимые.
Он протянул уже руку, чтобы снять с вешалки шляпу, как вдруг коротко звякнул телефон.