– А как же достать все обратно?
– Для этого есть слова, которые окно наизнанку выворачивают. Раз – и все здесь, хотя можно, наверное, просто рукой пошарить, но мне обычно боязно. А вот той зеленой харе, которая придумала в торбу весь свой мусор кидать, я что-нибудь оторву при встрече. Заодно за ухо воздам. Тоже мне, выискался умник! Хотя представляю себе эту рожу, когда из котомки в первый раз все пожитки пропали.
– Вот, я хотел спросить. Ты говоришь, что нужно волшебные слова прошептать, чтобы портал начал функционировать. Как же тогда мои вещи пропали сами?
Каввель недоуменно посмотрел на гоблина своими бледно-сапфировыми глазами и наморщил лоб.
– Как, говоришь? Фукци..? А, работать? Штормит иногда торбочку, сама включается. Я же не колдун какой-нибудь, а воин. Поэтому оставлять ее нужно, чтобы окно внутрь всасывало. Если наружу оставить, она все выплюнет со временем.
Для завтрака время еще не подошло, но минотавр прислушался и, не обнаружив погони, предложил перекусить, пока он не стал быком. От травы воина уже тошнило. Еда была свежая: сочное жаркое, словно только снятые с грядки овощи, бутылка молодого вина – словом, все, чтобы накормить голодного человекобыка и вызвать легкую тошноту у порядочного гоблина. О вкусах, как известно, не спорят, а о кулинарных пристрастиях тем более. Для гобхата изысканным лакомством стало бы вяленое мясо с легким душком, овощи с гнильцой и буза с непременным слоем благородной голубой плесени.
– Я бы и рад тебе, спаситель мой, какой тухлой селедки предложить, но в торбе свежее всегда остается свежим, – пояснил Каввель, явно цитируя более осведомленного в таких вопросах духа. – Закон пространства без времени.
Гарб не расстроился и, пока тауросу в одиночестве наслаждался едой, с энтузиазмом принялся рыться в мусоре, который минотавр брезгливо отпихнул копытом в сторону. К превеликому удовольствию шамана, там нашлось, чем перекусить.
Когда с едой покончили, компаньоны вернулись к обсуждению планов.
– Минари нужна, – констатировал Каввель, пристально глядя на гоблина.
Шаман мог только догадываться, что творится в голове силача, и опустил взгляд, чтобы не провоцировать. Кто его знает, что там тауросу имел в виду под дружбой. Может статься, что в его понимании Гарбу теперь следовало все время что-то добывать для минотавра.
Гоблин поразмыслил и пообещал разыскать ту самую секиру.
– Пойдем после на юго-восток, там места знакомые. Там безопаснее, – потягиваясь, заявил удовлетворенный ужином и ходом беседы пират.
– Для тебя, может быть, – подумал шаман. – А для маленького гоблина там огромный мир, полный разных опасностей.
Вслух он говорил совсем другое, потому что побаивался перечить грозному рогатому убийце. В итоге решили, что Гарб привяжет быка-оборотня в скрытом от посторонних глаз месте, где его никто не найдет, а сам он не убежит и не помрет с голоду. Затем шаман проникнет на рынок, разузнает, где можно найти орка, унесшего секиру, и, если повезет, купит козла, чтобы покормить союзного призрака. Напоследок условились, что разговаривать будут в шеольном плане, в котором проекция Каввеля находилась всегда независимо от его состояния на Лумее.
***
С наступлением рассвета минотавр застонал, упал на четвереньки и за полминуты принял облик ходячего жаркого с рогами. Гарб, как и условились, отыскал глухую ложбинку, в которую живое существо крупнее зайца отродясь не забредало, и там надежно привязал своего подопечного.
Чтобы бык не скучал, шаман нарвал травы и сложил ее к ногам скотины. Парнокопытное с удовольствием принялось уплетать подношение, а Гарб понаставил вокруг отпугивающих и защитных ловушек и со спокойной совестью отправился в столицу.
Острым ножом в мозг впивалась мысль, что не мешало бы как-то изменить облик, ведь вездесущим шпионам царя сейчас не составит труда узнать его. Гарб во всех подробностях мог представить свою судьбу в случае провала и вовсе не горел желанием соваться в пасть к воргам. О них он в первую очередь и беспокоился.
Эти дальние родственники обычных волков обладают всеми преимуществами диких зверей, имея при этом почти гоблинский разум, нешуточные размеры и почти полную неуязвимость к магии. Царь всегда держал в столице парочку, чтобы они, свободно разгуливая по городу, по запаху узнавали замаскированных чужаков.