Гарба передернуло. Воспоминания о груде неразумной хищной плоти были не из приятных. Такой участи врагу не пожелаешь. Шаман преодолел оставшуюся часть пути в молчании, хотя друзья и пытались втянуть его в разговор. Он лихорадочно искал способ избежать проблемы и никак не мог его найти.
Ловец духов попытался быстрым шагом пройти мимо пленников, но дорогу ему преградили жители города. Их глаза жадно осматривали нового тирана в поисках хотя бы намека на слабость. Поняв, что избежать суда не получится, гоблин попытался расправить плечи и выпрямить спину. С непривычки получилось плохо. Позвоночник гневно требовал вернуть все, как было, но Гарб усилием воли сдержался. Гоблин гордо вскинул подбородок и встал, опершись на посох.
– Ну? – заговорил он на родном гобхатском, чтобы друзья не догадались раньше времени, что он собирается сделать.
Часть жахани понимала иные языки на мысленном уровне, поэтому они перешли к делу.
– Определи судьбу пленников, господин! – чуть ли не потребовал один из бывших строителей.
– В чем их вина? – сурово спросил шаман.
– Они сражались против тебя, повелитель!
– Никто из них не поднял меча в мою сторону, – оскалил клыки Гарб, что обычно показывало явное несогласие с собеседником.
Жахани явно не ожидали такого поворота, что не помешало им возмущенно запыхтеть.
– Они служили тирану!
– А вы бы не служили на их месте?
– Они предадут тебя при первой возможности! – сделали еще одну попытку строители.
– Значит, я не допущу, чтобы она у них появилась, – спокойно сказал гоблин.
Жахани зашумели. Вина пленных представлялась им очевидной, а суждения повелителя хоть и логичными, но лишенными смысла. Тем не менее Гарбу удалось посеять зерно сомнения в умах законопослушных дьяволов – если пленники ни в чем не виноваты, то и наказывать их не за что. Шаман уловил настроение толпы и решил закрепить успех:
– Они просто выполняли приказ. Может быть, их вина в этом? Наверное. Но я не вижу смысла подвергать их за это слишком суровому наказанию. Нужно отправить их на перевоспитание – пускай займутся тем же, что делали вы до восстания. Пускай строят дома!
В глазах пленников мелькнул почти животный страх. Прочие же жахани радостно закричали: они впервые видели столь мудрого и справедливого правителя. Гарб непонимающе оглянулся.
– Я не думала, что ты такой жестокий, – промурлыкала суккуба ему на ухо. – Пожалуй, из тебя выйдет толк.
– Выбор продиктован моими моральными принципами. Разве он жесток?
– Как знать, – мурлыкнула суккуба. – Для тебя это ничего не значит, а для них наказание будет пыткой. Ты только что приговорил солдат к тому, что для них страшнее даже смерти – к каторжному труду. Знал бы ты, как они боятся умереть, но твое наказание ни в какое сравнение не идет. Повстанцы-то привыкли к работе, а эти вояки всю жизнь только и делали, что на парады ходили и мечом махали. К тому же, им тоже приделают звериные морды. А, раз ты не назначил срок наказания, то страшилищами им придется быть вечно. Я в восхищении! Лучше бы сам Иблис не выдумал.
– Ой, – произнес гоблин, впервые не найдя достойного ответа.
Гвардейцев уже тащили для исполнения приговора, и больше ничто не мешало дальнейшему продвижению к дворцу.
Спустя минуту Гарб встал как вкопанный. Остановились и остальные. Перед ними находились распахнутые двери в логово правителя круга. Охраны не было.
– Что? – Михель встревоженно потер шрам на подбородке, заглянув Гарбу в глаза и увидев в них необычное волнение.
Приплюснутые ноздри раздувались, как будто собирались взлететь.
– Я хочу отменить приказ, – сказал гоблин. – Он слишком жестокий.
– Даже не вздумай, – предостерег его Аггрх. – Какое тебе дело до дьяволов? Они, кстати, пытались нас убить.
– Как бы вам объяснить? – зарылся пальцами в коричневый ежик волос шаман. – В моем племени наказание без пыток сочли бы чересчур мягким. И что с того? Я теперь жрец доброй богини и не должен причинять вред намеренно, если это не самозащита!
– А, то есть меня можно было палкой лупить, а этим даже кирпичи потаскать нельзя! – возмутился из-за спин компаньонов Антонио.
Гарб смутился еще больше. Бурбалка только что ударил в больное место.
– Я же уже извинился! – обиженно произнес гоблин.
Слезы едва не потекли по его пунцовым щекам.
– И это, ну… другое. Пострадал даже не десяток разумных существ. Счет на тысячи!
– Правителем быть тяжело, – шепнул Адинук, – а добрым правителем быть невозможно. Как только станешь добрым, сразу на шею сядут. Хотя я, конечно, сужу исключительно по своей маменьке.
– Считай, что ты нечаянно, – добродушно заметил минотавр. – Им уже нахлобучили каски на головы. Поработают немножко, а там, глядишь, их можно и помиловать. А мы пока пойдем, дворец посмотрим.
Гарб неуверенно кивнул и двинулся дальше. Остальные шли позади, поэтому три слезинки, которые ловец духов тщательно испарил магией, никто не заметил.
***
– Добро пожаловать, Ваша Светлость! – низко поклонился Гарбу при входе в обитель Аршидука почти полный двойник пропавшего Муфад’ала.
Такой же высоченный, копытный, рогатый, краснокожий и черноволосый почти эльф. Только уши не остроконечные, а глаза черные и хитрющие, и плечи куда шире. Библиотекарь, правда, из одежды предпочитал набедренную повязку, а этот был одет в легкую тунику, переливающуюся всеми цветами радуги. Гарб присмотрелся и высоко оценил мощные защитные заклинания, наложенные на одеяние приветливого жахани.
– Здравствуйте! – робко произнес шаман.
– Меня зовут Анделефт, я ваш советник, – представился дьявол.
– Это кто же тебя, портовая крыса, назначил помощником капитана? – возмутился Каввель.
Минотавр исподлобья посмотрел на жахани бледно-голубыми глазами и поиграл мускулами.
– Советника не назначают, – сухо произнес Анделефт. – Закон гласит, что его наследуют вместе с дворцом. Правда, с начала времен в Эльжахиме это первый случай такой передачи собственности. Бывало, конечно, что Его Императорское Величество Люцифер Великолепный менял правителей в своих владениях, но это было очень давно и в других кругах. Он предпочитает иметь дело с теми, кого знает лично. В основном это его младшие братья, хотя первым кругом сейчас, если я все правильно помню, управляет какой-то прощелыга из низов. Скорее всего, временно – пока на войне не погибнет.
– Кстати, меня мучает вопрос, где же сейчас сам Аршидук, – закинул удочку Гарб.
– В панике бежал, – легко выдал военную тайну Анделефт. – Не спрашивайте меня, куда, потому что я не знаю. Работающий внешний портал у нас один, и он ведет сразу в несколько мест.
– А тут можно где-нибудь похавать, а то брюхо урчит уже? – поинтересовался Бурбалка, и все сразу вспомнили, что целые сутки им было не до еды, и теперь вся компания была бы не прочь отведать местной кухни.
– Разумеется, прошу за мной, – степенно ответил советник и повел компаньонов через длинный зал с мраморными колоннами, украшенный развешенными по стенам головами различных существ.
В большинстве из них Хиенна без труда узнала пуутов. Она задержалась возле одной из голов, сделав вид, что вытряхивает камешек из сандалии. Суккуба несколько секунд задумчиво всматривалась в безжизненные глаза дьявольского трофея, потом тяжело вздохнула и пошла дальше. Ее действия не ускользнули от внимания Михеля, который продолжал следить за демонессой на всякий случай.
Миновав еще несколько богато украшенных залов, в отделке которых преобладало золото, друзья очутились в трапезной. Прислуга во дворце оказалась вышколенной: мелкие дьяволята в момент подали невообразимое количество блюд и испарились. Анделефт чинно предложил Гарбу занять место во главе стола. На белоснежной скатерти искрилась посуда из хрусталя и даже шлифованных алмазов и изумрудов. Приятной тяжестью в ладонях лежали серебряные и золотые вилки и ложки. Если когда-то глава эльфийской Академии наук сумел удивить компаньонов изысканностью обеда, то сейчас глаза просто разбегались от количества кушаний: трапеза у эльфа теперь казалась весьма скромной.