«Заткнись!» – подумал шаман в ответ, и гнев забурлил в нем с утроенной силой, заглушая страх. – «Я даже не помню, сколько лет я пытался хоть с кем-нибудь подружиться до встречи с компаньонами. И оставлять друга в беде не собираюсь!»
В этот момент Гарб вспомнил о посохе. «Да я же почти всемогущ!» – воскликнул он внутренне. – «Меня даже дьяволы боятся, что мне какой-то ворг! Хватит! Я больше не буду трусить! Может, я просто ненормальный гоблин. Помогай, Бирканитра!» И лишь где-то на задворках сознания мозг противным червячком сверлила мысль: «А помнишь, что стряслось в Академии? Хочешь опять все испортить?» Гоблин мотнул головой, отгоняя сомнения прочь.
– Друзей не бросаю! – с вызовом подвел итог переговорам ловец духов.
– Как знаешь! – оскалился волчара, готовясь к прыжку.
Шаман напрягся всем телом, выжидая тот самый единственный момент, подходящий для удара. Огромный волк черной молнией метнулся к гоблину. Гарб словно увидел себя со стороны: вот он отскакивает в сторону, стучит посохом по земле в направлении зверя. Затем яркая вспышка, опять мрак… и тишина.
***
– Если я ничего не путаю, то нас осталось четверо.
Минотавр кивнул, подтверждая слова темного эльфа. Пуута тихонько подвывала от страха, а Бурбалка ей так же негромко вторил.
– Адекватных и того меньше, – добавил Адинук, неодобрительно глядя на трясущиеся в потемках силуэты.
Ему – уроженцу Подземья – было проще остальных, у которых ночное зрение находилось в зачаточном состоянии.
Каввель сдержанно хмыкнул при поминании адекватности полубезумным эльфом.
– Надо вас как-то взбодрить, – озвучил свои мысли троу после тщательного осмотра пространства вокруг.
Опасности он не разглядел, и решил, что сеанс бардовской песни пойдет всем на пользу. Первые же аккорды лютни разнесли гнетущую тишину вдребезги и вспороли мрак шуршанием миллионов крыльев летучих мышей.
– Ложись! – крикнул Каввель, бросая секиру и увлекая за собой вниз Антонио с Хиенной.
Когда писк и шелест крыльев огромной колонии рукокрылых удалились настолько, чтобы можно было оторвать руки от ушей, минотавр вскочил на ноги и беспокойно забегал туда-сюда. Все пространство, докуда хватало глаз, было залито неярким лунным светом, достаточным, чтобы разглядеть отсутствие троу поблизости.
– Абордажную кошку вам во все отверстия! – бесновался пират, ничуть не упрекая оставшихся с ним товарищей и больше обвиняя в произошедшем себя.
Антонио был склонен с ним согласиться, но благоразумно промолчал, чтобы не провоцировать Каввеля, и сосредоточился на собственных ощущениях. Панический ужас прошел так же быстро, как и появился. Его место заняла гнетущая боязнь неизвестности.
Хиенне стало совсем худо. Она лежала, скорчившись, на земле и стонала. Видимых повреждений на ней не было, но психологическое состояние демонессы оставляло желать лучшего.
– Ты как? – участливо потеребил ее по плечу Бурбалка.
– М-м-м! – простонала суккуба в ответ.
– Что, плохо? – опять возник из ниоткуда давешний незнакомец. – И должно быть плохо. Все-таки пуутам не место в пределах Девяти кругов. Домой ей надо.
– А есть возможность выбраться? – сделал вид, что не удивился внезапности появления, Бурбалка.
Незнакомец хотел что-то ответить, но не успел: налетевший сзади Каввель, не разбираясь, рубанул его секирой. Топор просвистел сквозь призрачную фигуру и, не встретив препятствий, устремился дальше. Минотавр, не удержав равновесия, споткнулся и растянулся на земле. Неосязаемый субъект растаял в воздухе, сообщив на прощание:
– Не все из вас смогут уйти. Один должен стать жертвой. Подумайте над этим.
Глава 8
Если у страха глаза велики, вы либо смотритесь в зеркало, либо нарвались на пучеглазого выползня.
Пособие по выживанию в Подземье
Слух вернулся не сразу. Адинук долгое время просто сидел, обхватив руками голову, на каменистом полу пещеры, куда его забросило. Барабанные перепонки темнокожего барда едва не лопнули, когда множество летучих паразитов запищали в унисон. Отсутствие одной из ушных раковин ничуть не спасало положение. Голова гудела, как растревоженный улей карликовых виверн. Темный эльф сумел разжать руки и обнаружил, что надрывно кричит. Совладав с собой, он закрыл рот и осмотрелся.
– Такое чувство, что я дома.
Потолок смутно угадывался где-то высоко над головой, стены поросли сиреневым мхом, излучающим едва заметное свечение того же, только более бледного цвета, а пять узких проходов змейками расползались в разные стороны, создавая видимость выбора. В том, что выбора на самом деле никакого нет, Адинук был уверен, потому что успел нарушить первую заповедь Подземья – «Будь незаметным». А это место слишком походило на ту пещеру, в которой ему довелось провести первые сто лет своей жизни.
Чувство опасности появилось сразу после возвращения возможности слышать. Бард взял наизготовку лук, убедился, что в колчане еще осталось восемь стрел, и почувствовал шевеление в заплечном мешке.
– Выходи, хорошая моя! – развязал он тесемки, чтобы выпустить на волю ручную паучиху Милену.
С момента воссоединения с Адинуком восьминогая спутница тихонько сидела в мешке из-за Аггрха, боящегося пауков больше всего на свете. Теперь, когда орка поблизости не было, питомица попросилась погулять, истосковавшись по открытым просторам.
Волшебные свойства котомки легко позволяли огромным объектам уменьшаться в десятки раз и помещаться в ограниченном пространстве. Несмотря на то, что им с Миленой частенько приходилось путешествовать подобным образом, Адинук каждый раз не переставал восхищаться красотой паучихи. Когда ее огромное тело полностью выползло на свет и достигло своих истинных размеров, бард, не в силах более сдерживаться, бросился обнимать свою любимицу.
– Радость моя, как же я соскучился! – приговаривал он, почесывая пальцем голову Милены.
Арахнида довольно зашуршала конечностями и неуклюже обняла хозяина, боясь поцарапать его своими когтистыми лапами. Отдав дань радости воссоединения, Адинук вспомнил, что находится в неизвестном месте, полном опасностей.
– Будь готова, – шепнул он спутнице.
Паучиха козырнула одной лапой и скрылась в тенях, укрывающих свод пещеры от тех, кто может передвигаться только по низу. Бард покрепче взялся за лук и медленно двинулся в один из проходов. Пройдя несколько шагов, эльф почувствовал, что за ним наблюдают.
– Я пришел с миром и покорностью! – произнес Адинук традиционную фразу, означавшую, что готов сдаться превосходящим силам, если таковые готовы сохранить ему жизнь.
– Опусти оружие, отступник! – скомандовал властный женский голос.
– Начинается, – разочарованно протянул бард.
Теперь он был уверен, что очутился в Подземье, поскольку этот голос вряд ли можно было спутать с чьим-то еще. Лук он тем не менее опустил.
Из темноты вынырнули трое его среброволосых сородичей с адамантовыми мечами наголо. Вся троица носила фиолетовые цвета дома Хельвиафин. Мечники отобрали у Адинука оружие и скрутили руки за спиной кожаным ремнем. Тогда из сумрака неторопливо вышла темнокожая женщина, по одеянию которой легко можно было опознать жрицу Карвалшаресс – повелительницы пауков.
– Так-так, кто же дерзнул проникнуть в наши тоннели на этот раз? – произнесла эльфийка, кинжалом отодвинув с лица барда мешающую прядь.
– Ты как всегда выглядишь божественно, Элгин, – улыбнулся Адинук. – Помнишь наш последний раз вместе?
Жрица дернулась так, будто ее ужалила змея.
– Ты? – со смесью суеверного ужаса, недоверия и злобы в голосе выпалила она.
– Собственной персоной, – попытался поклониться бард, за что был награжден ударом по голове.
***
– Че делать будем? – закинул удочку Антонио. Ответа Каввеля он опасался, но начинать разговор на скользкую тему первым не хотелось.