– Молоко – это хорошо. Сильвестр, пусть принесут молока детективу, – лениво махнул Арчи, продолжая рассматривать Бара. – Знаешь, если честно, я рад, что ты пришёл ко мне – давно не видел честных полицейских кошек.
– Всегда рад сделать тебе приятно, Арчи. Но давай к делу. Ты знаешь, мы, как-никак, по разные стороны закона.
– Понимаю, дело чести, – примиряюще поднял пухлые лапы Толстопуз. – Весь во внимании.
– Безусый Барни, он работает на тебя в доках. Мне он нужен.
– А зачем он тебе?
– Есть подозрение, что он утопил котят, а ты знаешь, как я к этому отношусь.
– Боюсь, мы все к этому негативно относимся, мой милый пушистый друг, – Толстопуз поднялся из-за стола и принял графин с молоком из рук подошедшего Сильвестра, затем легко и элегантно разлил молоко по бокалам, оттопыривая пушистый мизинец, на котором красовался огромных размеров бриллиант. После чего пододвинул один бокал Бару.
– Я понимаю, что это плохо, но мне нужно знать, где Барни.
– Не знаю. Как только я узнал о его причастности к убийству котят, сразу же уволил его.
– Уволил?
– Да, уволил. У нас приличная компания и, если проходит слух о подобном преступлении, мне проще уволить кота, чем держать его у себя.
Бар изучающе посмотрел на Арчи, но в хитрых глазах толстяка невозможно было ничего угадать.
– Если я узнаю, что ты мне соврал…
– То что, детектив? Что ты сделаешь? – Арчи осклабился. – Послушайте, детектив. Вы пришли в мой дом, лакаете мое молоко и теперь ещё пытаетесь уличить меня во лжи. Вы действительно очень утомились. Вам нужно отдохнуть.
Бар посмотрел в сторону двери. Он даже не заметил, как в комнату вошёл Сильвестр и встал возле неё. Крайне ловкий тип. Чеширски взял свой бокал и выпил. Голове действительно полегчало. Наблюдавший за его реакцией Арчи довольно улыбнулся.
– Это молоко мы сами делаем, – довольно сказал он.
– Интересно, кто конкретно производитель.
– Это семейная тайна. Главное, чтобы вкус был сладковатым. А вот чье – разве это так важно? Вкусно и радуйся.
– С теми, кто берет взятки, так же общаетесь? Есть и радуйся, а как добыли – не важно?
– Детектив, вы в курсе, что норма – это мнение большинства? То есть, если в вашем участке большинство берет взятки, то это норма. Значит, вы – ненормальный.
– Возможно, мне давно так говорят, Арчи.
Толстопуз снова сложил лапы и миролюбиво улыбнулся.
– Мистер детектив, вы же знаете, как я веду дела. Мне этот ваш кот – только лишние проблемы. А я не люблю лишних проблем. Поэтому я его и уволил. Всё честно и открыто. Ну не искать же мне его вместо вас.
– Жаль, я очень надеялся на сотрудничество с вашей стороны, мистер Толстопуз. А давно вы его уволили?
– Дней пять назад. Ещё до прихода мистера Джорски. Он, кажется, тоже искал этого парня. Прям напасть какая-то. Все его, беднягу, ищут, найти не могут.
Бар задумчиво посмотрел на Толстопуза. Он и забыл, что Джорски тоже, по идее, расследовал это дело. Интересно, заходил ли он к Саре? Если заходил, то когда? Скорее всего, она этого не помнит – такой запой, как у неё, идёт, минимум, неделю. Видимо, Джорски не стал входить внутрь её дома. Кому интересны пьяные, убитые горем матери-одиночки? Он поставил бокал на стол и поднялся. Интересно, как правильней: возвратиться к Саре или ещё раз навестить Мерси?
– Прошу вас, – сказал Сильвестр и открыл двери.
– Спасибо, – ответил Бар и вышел с Сильвестром, не заметив, с каким недовольством Толстопуз посмотрел на своего слугу.
Оставшись с ночью наедине, Бар, наконец, решил, что делать. Поймав такси, он поехал домой и завалился на кровать, устало уткнувшись в подушку. Мягкая простынь, привычные запахи – только в постели он понял, насколько сильно устал за всё это время, да и голова не переставала болеть. А дальше – сон. Глубокий безмятежный сон, откладывающий все поиски безусого кота на потом.
Глава восьмая
Бегемот Дэви
Сидя в архиве, Бар задумчиво крутил свой ус и смотрел на пустую кружку. Затем помял шею и посмотрел на медленно качающийся вентилятор. Он уже три часа возился с архивом, выискивая сообщников Барни. Но мелкий жулик оказался не таким уж засвеченным. Да и как он может светиться, являясь, по сути, маленьким серым быдловатым ворьем?
Тут в коридоре раздались громкие шаги, и в дверях появилась миссис Дэви Лайт – огромная бегемотиха с отвисшим в три ряда пузом, просачивающимся через тонкую блузку. Бар медленно поднял на неё глаза. Это был, пожалуй, единственный персонаж в участке, которого он остерегался, так как предугадать поведение этой самки было воистину невозможно.
– Миссис Дэви, вы уже уходите? – обратился к ней Бар.
Дэви остановилась и медленно повернулась к нему. Вообще, отношения у них были так себе, впрочем, как и у всех. Бардак в архиве никого не оставлял равнодушным. Приходится возиться часами, чтобы найти какое-то дело. Был даже слух, что она близкая знакомая мэра, и именно поэтому Бронкс не может её уволить. Дэви злобно уставилась на него.
– А не надо на меня глотку рвать, Чеширски. Ты что, кошачья морда, думаешь, всех тут запугал, – раскрыла свою пасть Дэви. – Ты думаешь, я тебе стандартная кошечка, на которую можно всю работу положить?
– Нет, конечно, вы и близко не стояли с кошечкой, – ответил Бар, заворожено наблюдая, как багровеет тонна заплывшего мяса, – но вы ведь должны мне помогать, так? Неужели я должен делать всю работу за вас? Вы и так, прямо скажем, не особо утруждаете себя работой в архиве.
– То есть ты считаешь, что я мало работаю в этом сраном гадюшнике, провонявшем кошатиной почти до потолка?
– Я бы сказал, что вы вообще тут не работаете. Ну, хорошо, пусть будет – мало работаете. Дэви, произошло убийство и мне необходимо найти убийцу.
– И это повод меня оскорблять?
– Я вас не оскорбил. Просто сказал, что вы мало работаете, мало двигаетесь.
– Мало двигаюсь? Ты хочешь сказать, что я толстая? – побагровела Дэви.
– Я не говорил, что вы жирная, я лишь сказал, что вы мало двигаетесь.
– Значит, теперь я уже жирная, хотя пять секунд назад я просто мало двигалась, да? – взревела Дэви, ставя сумку рядом с дверью. – Ну ты и наглец, волосатый. Ты думаешь, я побоюсь о тебя руки марать, гаденыш? Ты думаешь, управы на тебя не найдётся, или я твоих когтей боюсь?
Бар встал со стула и отошёл к стене. Он едва не потянулся за револьвером, видя, как засучивает рукава и угрожающее приближается Дэви.
– Дэви, тише, тише, детка, – вкрадчиво сказал он, вытягивая вперед мягкие лапы, – нервы надо беречь, Дэви. Мы же культурные звери, я вовсе не хотел называть тебя толстой. Нам надо просто успокоиться. Конфликты на работе ни к чему.
Он знал, что в отличие от носорогов, шанс остановить взбешенных бегемотов всё же есть. Надо лишь постараться дозвониться до их малюсеньких ушей, резво двигающихся на самой верхушке огромной головы.
– Не поможет, Чеширски! Теперь ты реально достал меня, твои увертки действуют на драных тупых кошек. С более умными леди такой фокус не прокатит. Пора тебе устроить взбучку, наглый кот.
– Дэви, это участок, – спокойно заметил Бар.
– Ничего страшного, – злобно прошипела Дэви, продолжая приближаться. – Зато завтра, да, завтра все будут знать, как нашего детектива оприходовала самка.
– В смысле – оприходовала? – спросил Бар, надеясь возбудить в ней самое лютое бешенство и, увернувшись от броска, выскочить в коридор.
– Дэви, детка, ты где? – раздался в коридоре голос Дафни.
Бегемотиха остановилась и прислушалась, повернув в сторону двери свои маленькие милые ушки. Бар замер, акцентировав всё свое внимание на её ушах. Пожалуй, это была единственная часть её тела, к которым подходило определение «милые».
– Дэви, детка. Это я. Твой карапузик.
Бар выдохнул, это был её супруг. А с ним он был в приятельских отношениях. Это был единственный зверь, который мог остановить эту бегемотиху. К тому же, он был на редкость адекватным самцом.