– А как мы узнаем, куда оно идет, или будем ждать заката? – порой Пашкина наивность напрягала донельзя.
«Если бы ты больше бывал дома, а не разорял птичьи гнезда и не бегал с пацанами от сторожей с милиционерами, то мог бы увидеть по ящику, что нужно делать. Вытопчи возле высокого репейника траву, положи около тени мешок, через пятнадцать минут тень сдвинется, и мы увидим, куда направляется светило. Некогда рассиживаться, помнишь, что за нами следует дядька с антикварным кинжалом?» – просветил я спутника.
– Кстати, Кешка, а ты чего-нибудь понимаешь? А то я ни фига не догоняю, почему мы здесь, какая Кирия, и где нам искать этого Кристана? – спросил Павел, расстегнул мешок старой Зары и достал нехитрую снедь. – Ну и квесты в этом мире. Хоть бы какие подсказки оставили.
«Эх, Павел, вот запомни этот вопрос и обязательно задай его отшельнику. От меня так же мало толку, как и от Бегунка, но его ты почему-то не спрашиваешь», – съязвил я и принялся за хлеб с куском вяленого мяса.
Павел тоже не стал привередничать, а смачно впился в нехитрый бутерброд. Шуму ветра составило компанию дружеское чавканье, причем Бегунок не отставал от нас в этом деле.
«Павел, а мы же сюда попали, когда ты повернул розовый луч. Так может быть, ты снова повернешь, и дома окажемся?» – озвучил я не дающую покоя мысль.
Павел попробовал повернуть розовый луч, пахнуло холодом…
Использовано перемещение в Каурин
Мы остались на том же самом месте, возле того же самого репейника. Но я заметил, что зеленая полоска над головой Павла убавилась на чуть-чуть. Через три секунды она поползла обратно и стала полной.
– Нет, Кешка, ничего не получается, а пробовать другие стремно – Зара не велела. Вдруг я поверну, а тут какая-нибудь страхолюдина нарисуется и схрямкает нас без суда и следствия. Мама недовольна будет! – сказал Павел и вернулся к прерванной трапезе.
Я усиленно помогал ему в истреблении припасов. Вяленое мясо отслаивалось волокнами, щекотало вкусовые рецепторы и проваливалось с обильной слюной. Вкуснотища!!!
Немного заморив бушующих червяков, мы посмотрели на тень от раскидистого ориентира. Та сдвинулась в сторону от мешка на пару сантиметров, и мы вычислили, где же находится север.
Бегунок тоже насытился, пока ждал результата наших научных изысканий и теперь нетерпеливо переступал на месте. Под копытами беззвучно вопили васильки и ромашки. В очередной раз я залюбовался валами мускулов под блестящей шкурой – вот бы мне такие, тогда и мысли не возникло о завоевании авторитета во дворе.
«Паш, а Паш, может, и меня положишь в мешок? Ну не хочу я вновь болтаться на этой перепялинке на седле. Меня укачивает!» – попросил я спутника по приключениям. – «Главное – закрепи его надежнее, а то останешься один в жестоком и неприветливом мире. Тогда точно проиграешь».
– Кешка, ты поближе к мясу стремишься? Смотри, магазинов поблизости не предвидится, так что сильно не увлекайся! – съехидничал Павел.
Все-таки вошел в мое положение и поместил в холщовый мешок. Это, конечно, не пластиковая переноска, но сойдет и так.
Бегунок заржал, мерное покачивание показало, что мы двинулись в путь. Не могу сказать, что я счастлив оказаться в плотном мешке, тем более что дырок для поступления воздуха не предвиделось, поэтому устремился вверх, к солнцу. Голова с трудом протиснулась в отверстие, а я чуть не оставил уши в мешке – в качестве собеседников мясу. Потом обратился к Павлу:
«Дорогой напарник, поговори со мной. Сам знаешь, как приятная беседа скрашивает дорогу».
– Давай поболтаем. Как ты думаешь, «дорогой мой напарник», я понравился той девчонке, измазанной сажей? – спросил Павел, и вопросительно взглянул на меня. – Хотя, что ты понимаешь в человеческих отношениях, тем более в любви.
«Но-но-но, осторожнее в выражениях, как-никак, но опыта в лямурных делах имею в разы больше тебя, недаром каждый третий котенок в нашем дворе называет меня папой. А каждый второй об этом просто не знает!» – возмутился я.
Павел немного пожевал губами и не вытерпел:
– А вот скажи, как найти с женской половиной нормальный язык, раз ты такой специалист по любви. А то попытки всегда заканчивались ударом сумки по башке, причем по моей, причем сразу же!
И я, авторитетно болтаясь в сумке, между синим небом и зеленеющей землей, учил своего напарника искусству обольщения. А кто еще его научит?
Папа? Так он кроме Маргариты Павловны и взгляд на других женщин бросить боится.
Мама? Тоже не вариант – с такой учебой Павел вообще рискует остаться холостяком пожизненно. Особенно, когда девушка узнает, кто ей в свекрови намечается.
Улица? Там курить и пить втихаря портвейн Павла уже научили. Хорошо, что бдительное материнское око вовремя заметило несогласованность в движениях неразумного дитяти и ласковая, но тяжелая рука, достав «Папазол» из шкафа, сразу отучила от уличных наук.
Вот и пришлось мне просвещать недоросля об отношениях с женским полом. Единственно, я не учел то, что просвещаю не котенка, а человека, а у вас, людей, немного другое понятие любезности по отношению к противоположному полу.
Так, за серьезным мужским разговором, мы ехали легкой трусцой. Бегунок не вмешивался в наш разговор, пофыркивал, погруженный в свои раздумья. Но так как его мыслей мы не понимали, то оставили конские реплики без внимания.
Наступал вечер, когда мы подъехали к мрачному Вечному лесу. Огромные деревья высились неприступной крепостной стеной, нависали над чахлыми кустами развесистыми кронами. Ветер гулял в вышине, раскачивал купола деревьев, внизу же царила непроглядная темень и полная тишина. Небольшие кусты скрывали корни гигантов, еле видимая звериная тропинка виляла и убегала в черноту. Совсем не хотелось ломиться ночью сквозь кусты – неизвестно, какие голодные животные водятся в этом мире.
«Павел, давай заночуем на краю леса. Взгляни на солнце, оно уходит на покой и нам бы пора об этом подумать!» – я не то чтобы испугался. Просто в зрелом размышлении гораздо безопаснее ночевать в чистом поле и сдернуть в степь при малейшей опасности, чем в чернильной густоте лезть куда-то и расшибать голову о деревья.
«Пожалуй ты прав, Кешка, давай заночуем здесь. Я надеру папоротника для постели, а ты натаскай дров для костра?» – сказал Павел, абсолютно не подумав, какие дрова я могу натаскать.
Я естественно согласился и даже притащил пару прутиков, когда Павел вернулся с копной травы. Обменялись взглядами, причем я вложил как можно больше упрека в праведный взор. Павел понимающе вздохнул и ушел обратно в лес, вскоре вернулся с охапкой хвороста.
Задумавшись о сущности бытия, я заметил, как Павел зажег кучу прутьев огоньком из ладони.
«Павел, вряд ли ты сделал фокус с появлением и исчезновением огня из пальца, чтобы удивить меня. Скажи, ты снова баловался с дымными палочками? Смотри, узнает Маргарита Павловна, опять не сможешь неделю на хвосте сидеть!» – я не зануда и не ханжа, но против отравления себя и окружающих вонючим дымом.
«Нет, Кешка, не думай, мне одного раза хватило. Эта зажигалка осталась от похода с пацанами за картошкой. Мы накопали и пекли на углях в кожуре. Видишь, как теперь нам огонь пригодился, а то пришлось бы тереть палку о палку, или высекать искру кремнем», – поделился туристическими знаниями Павел. В этот раз он не говорил, а думал. Мы общались беззвучно.
Павел нажал кнопку на цилиндрике и по траве заплясал ярко-красный огонек. А-а-а, старая знакомая – лазерная указка, я немного погонялся за красным пятнышком. Вспомнил молодость.
Солнце же медленно и неуклонно скрывалось за горизонтом, раскрашивая облака на небосклоне яркими красно-бордовыми красками. В верхушках деревьев играл ветер, нашептывал листьям сказки о далеких странах, рядом потрескивал согревающий костерок, в желудок опускалось вяленое мясо, и весь мир казался таким теплым, добрым и отзывчивым.