– Женечка, ты мне попозируешь? Мне дорисовать осталось немного, портрет твой закончу.
– Ой, Толь, – отмахнулась бабушка. – Да некогда мне. Шторы вот нужно летние повесить.
– Ну ты немножко.
– Да что тебе портрет этот, – сказала бабушка, – уже было сто лет назад. Нарисуй новое что-нибудь.
Так дедушка и сделал, решив во всем слушаться бабушку. Рядом с коврами своё место на стенах обрели картины. Сначала медведи Шишкина выбрались на лесную опушку, затем к ним присоединились и блаженные мадонны – обе с детьми на руках, ведь и детей в семье было двое. И два задумчивых ангелочка смотрели с холста картины Рафаэля. Но вот портрет единственной в доме мадонны так и не попал на стену. Слишком уж давно дед забросил его писать. Вот и на лице бабушки нашли место первые две морщинки возле губ. Совсем крошечные, едва заметные. Зато незаконченный портрет их не знал. Дед убрал его подальше, чтобы не испытывать чувство стыда. До поры до времени.
– Всё ты трудишься, Женечка. Оставь ты эти шторы, поедем куда-нибудь?
– А что… – бабушка замерла, стоя на подоконнике. – Почему бы и не поехать.
Младшая дочь Марина на тот момент подросла, можно Бабе-Насте оставить, да и Лена уже большая, приглядит. Бабушка с дедом начали свои поездки. Конечно, не везде позволял занавес, но лазейки они находили. Варшава, Прага, Рига, Будапешт, ходили по музеям, гуляли по улицам, кафе, а как-то раз даже попали в настоящее кабаре. И смех, и грех! Дед, наконец-то увидел оригиналы своих любимых картин. Несравненные полотна Рембрандта, Леонардо да Винчи, Боттичелли. По своей стране тоже катались: рюкзак походный за спину, и вперёд – по горам. Ночевали в палатках, любовались звёздным небом, пели у костра. А домой возвращались с гостинцами. То люстру привезут, то чайный сервиз, всё в дом, в хозяйстве пригодится. Как приедут, ремонт доделывали. Выкопали два подпола, благо жили на первом этаже. Для солений и картошки.
Убиралась как-то бабушка, а это страшное дело, и опять наткнулась в шкафу на свой портрет.
– Так и не закончил его, Толь, – сказала она ровным голосом. Без сожалений и упрёков.
– Да… – протянул дед стыдливо.
Посмотрела бабушка на портрет, как в волшебное зеркало. Странно это, когда у тебя есть портрет. Как сестра-близнец, только моложе лет на двадцать.
– Жень, хочешь, закончу прямо сейчас? – предложил дед.
Бабушка всё смотрела и смотрела. Не то чтобы любовалась, скорее раздумывала.
– А знаешь, – сказала она. – Не стоит. Ты его убери куда подальше. В подпол, может.
– Как в подпол? – испугался дед.
– Ну вот так. А то смотрю на него и кажется, что старая такая стала.
– Да где ты старая? – засмеялся дед. – Ты посмотри на себя!
– Ну, знаешь… чувство у меня такое. Как будто если я буду не него смотреть, то начну сравнивать и постарею быстрее. А так останусь всегда молодой. Прямо как здесь.
Так у бабушки появилась своя тайна, связанная с портретом, потому что с того момента она и правда не старела. Конечно, постепенно годы брали своё, морщинок на лице прибавлялось, пальцы, увлеченные стиркой, глажкой, готовкой, уборкой, со временем начали хуже сгибаться, и кожа на руках стала сухой, но бабушка этого не замечала. Она жила поездками, семьей, детским садом, походам в гости к подругам, она никогда не сидела на месте, всё время на бегу.
Деду не оставалось ничего, как послушаться и спрятать портрет в подпол. Там он и лежал долгие-долгие годы в кругу картошки, банок с соленьями и вареньем, старых фотографий, велосипеда, многочисленных железок и паяльных схем.
***
Квартира Красовых с такими активными жильцами никогда не отдыхала. Один ремонт сменялся другим, зимние занавески сменялись весенними. Всё лето проходило на огороде. Картошку сажали, окучивали, обрабатывали от колорадских жуков, потом собирали в мешки и везли на велосипеде в подпол. Квартира принимала гостей, а дети вырастали. Мои бабушка и дедушка наконец-то стали настоящими бабушкой и дедушкой. Я горжусь этим, потому что это моя заслуга. Но родилась я не там, а далеко в Москве, куда отправилась моя мама строить свою жизнь. У неё не всё вышло так складно, как она хотела, но мама не отчаивалась, ведь у неё появилась я. Мне было почти три года, когда она принесла меня в квартиру Красовых. Я не знаю, были ли у неё слёзы на щеках. Я надеюсь, что нет, потому что все женщины в нашей семье всегда были сильными.
Бабушка сразу взяла меня на руки и пошла баюкать.
– Ничего, Леночка, – Успокоил её дед, – наш дом, это и твой дом. Так всегда было. И Полинку вырастим. Будет у нас Полинка-картинка. – С годами дед стал всё оригинальнее на прозвища.