— Я устала, — сказала Павлина.
Она высвободила ладони из рук Космаса, закрыла ими лицо и молча заплакала.
Магда погрузилась в воспоминания.
Часто ли случалось такое жаркое лето, как в тысяча девятьсот тридцать девятом году? Страна лежала в руинах. Жители острова испытывали нехватку во всем. Они исхудали сильнее, чем можно было представить в самых смелых предположениях, и им ничего не оставалось, как работать из последних сил, кому на земле, кому на море.
Фотини уже два дня рыскала по Пирею в поисках веревок, сетей, заклепок и подковных гвоздей. Арис поехал вместе с ней.
В тот день, шестнадцатого августа, Спирос и Никос вернулись с поля с блестящей от пота кожей, в мокрых рубашках, с влажными волосами. Лицо Спироса покрывал багровый румянец. Перед тем как уйти в море, братья проглотили дома по миске бобов. Поскольку их шестиметровая лодка не имела тента, они еще четыре часа закидывали сети под палящим солнцем. Попав домой только к шести часам вечера, Спирос горел в лихорадке. Он пошатывался, едва стоял на ногах, и брату пришлось помочь ему подняться по ступенькам лестницы, ведущей на второй этаж.
— Оставляю его на тебя, — сказал Никос.
— Ладно, — кивнула Магда.
— Если что-то понадобится — зови, — добавил Никос.
Магда промолчала. Она уложила мужа в постель, раздела и дала ему весь остававшийся в доме запас хинина. К одиннадцати вечера действие лекарства закончилось. У Спироса начался бред, не прекращавшийся до полуночи. Магда надела халат и спустилась за хинином к Фотини. Постучавшись в дверь первого этажа, она вспомнила, что свояченица в отъезде, остановилась и собралась уже вернуться к себе, как вдруг услышала доносившийся из комнаты шепот. Думая, что Никос приглашает ее зайти, Магда толкнула дверь. В комнате царила темнота. Магда стояла неподвижно. Когда ее глаза привыкли к темноте, она заметила через открытую дверь какое-то движение в спальне Никоса и Фотини. Кто-то мелко трясся и прерывисто дышал. Сначала Магда не поняла, в чем дело. Потом чуть не упала в обморок.
Растянувшись на кровати, совершенно голый Никос мастурбировал. Как только он почувствовал присутствие постороннего, прекратил свое занятие, повернул голову и, узнав Магду, пристально посмотрел на нее.
Магда вдруг вся взмокла. Ладони у нее вспотели. Спина, подмышки, бедра — все стало мокрым. Никос продолжал смотреть на нее. У Магды закружилась голова. Она пошатнулась. Никос протянул ей руку, она вцепилась в нее. Несколько секунд хранила шаткое равновесие. Потом отпустила руку Никоса, подошла к кровати, одним движением подняла ночную рубашку вместе с халатом и села ему живот.
— Я оставляю вас, Магда и Павлина, — сказал Космас. — Наступило время слез. Надо встретить его достойно. Это хорошо и даже справедливо. Спите спокойно в эту ночь. И пусть завтрашний день принесет вам обеим покой и придаст сил.
На следующий день Павлина дождалась, пока мать уйдет на молебен, в полной тишине оделась и покинула дом.
По улице, вытянувшейся вдоль берега моря, еще струилась остатки вчерашних потоков воды, но дождь прекратился, а небо стало фиолетовым, почти лиловым.
Мостки швейцарцев были мокрыми от дождя и морской влаги. Павлина легла на живот, раскинула крестом руки, прижалась губами к доскам. Она лежала без движения несколько долгих минут. Потом села, сухими, погасшими глазами нашла бухту Тигани, в которой три месяца назад выловили тело Ариса. И сказала:
— Кто увидит первую улыбку нашего ребенка, Арис мой? Кто осушит губами его первые слезы? Кто прижмет его к груди? Кто утешит? Кто полюбит его? Скажи мне, Арис мой.
Потом она встала и пошла по дороге к Святому Николаю.
АФИНЫ
6
Воскресенье, семнадцатое ноября 1957 года
Павлина узнала сестер Папазоглу с первого взгляда. Одна держала другую под руку, обе кутались в черные, модного покроя, пальто. Разница в возрасте составляла у них десять лет, но они могли показаться близнецами. Обе маленькие, худенькие, смуглые. Лица с жесткими, но правильными чертами обрамлены густыми волосами. Удлиненные, черные глаза смотрят пронзительно и настороженно. Они рассматривали пассажиров «Нераиды» так, словно собирались опознать преступника. Обе тоже сразу узнали Павлину.
— Мы сестры Папазоглу, я — Стелла, — сказала старшая.
Пронизанные серебристыми нитями волосы придавали ее лицу суровую элегантность.
— Здравствуйте, я — Деспина, младшая сестра.
Павлина смущенно засмеялась и поздоровалась:
— Здравствуйте, госпожа Стелла. Здравствуйте, госпожа Деспина.