— Все будет, как вы хотите, госпожа Катина, не волнуйтесь. Я сделаю две складки под прямым углом и пришью изнанку к изнанке, дважды подрублю на сантиметр снизу и сверху, потом отглажу, обметаю и прострочу, отступив на пять сантиметров от края. Так хорошо?
— Ну, давай действуй.
Выказать удовлетворение более откровенным способом было для госпожи Катины делом непосильным. Она вышла из комнаты, а Стелла и Павлина приступили к работе.
Не прошло и часа, как Павлина закончила обметку первого полотнища. Изготовление оборок, которым занималась Стелла, оказалось делом гораздо более сложным, поэтому, закончив с третьим полотнищем, Павлина попросила Стелу разрешить ей сделать оборку. В этом случае к концу дня они смогут показать госпоже Катине три готовых наматрасника. Видя, что Павлина отлично справляется с работой, Стелла согласилась:
— Изнанка к изнанке, загибаешь двойную обметку в двух с половиной сантиметрах от внутреннего края. Гладишь, обметываешь, прострачиваешь в пяти сантиметрах от внутренней складки, затем обметываешь верхний край оборки.
— Ну, это просто, — сказала Павлина.
— Со складками будет сложнее. Отмечаешь два сантиметра от левого края, вот так, видишь? Втыкаешь булавку, обозначая длину матраса.
Стелла проделала всю операцию безукоризненно. Павлина очень внимательно следила за ее движениями.
— Втыкаешь еще две булавки, каждую на расстоянии в двадцать сантиметров, и делаешь глубокую складку, прижимая две крайние булавки к центральной, вот так, видишь?
— Как вы быстро это делаете…
Незадолго до обеда девочка лет десяти, темноволосая, с серьезным взглядом, открыла дверь в прачечную и тщательно закрыла ее за собой. Очень тихими, неслышными шагами она подошла к Павлине и внимательно посмотрела на оборку, которую та обметывала.
— Здравствуй, Бубука, — сказала Павлина.
— Здравствуй, — кивнула девочка.
Она сосредоточенно разглядывала работу Павлины.
— Что ты делаешь?
— Я шью наматрасник для твоей бабушки, — ответила Павлина.
Девочка долго молчала, потом спросила все с тем же серьезным видом:
— Живот тебе мешает?
— Нет. Я люблю мой живот. Я люблю ребенка, которого ношу, Бубука. Он мне совсем не мешает.
— А как ты его назовешь?
— А это зависит от того, мальчик будет или девочка.
— Если мальчик?
— Тогда Арисом, как звали его папу, который умер. Ты знаешь, что он умер, да?
— Да, — ответила Бубука. — Я знаю, что он умер и что вы не были женаты. Бабушка сказала об этом господину Павлосу.
— Я смотрю, ты много знаешь, — заметила Стелла.
В этот момент дверь открылась, в комнату заглянул Павлос.
— Госпожа Катина зовет тебя, — сказал он Стелле.
Он подождал, пока та выйдет из помещения, и закрыл за собой дверь, оставив Павлину и Бубуку в прачечной наедине.
— А если девочка? — спросила Бубука.
— Я назову ее Андрианой.
Глаза Павлины наполнились слезами. Бубука смотрела на нее невозмутимым, серьезным взглядом и продолжала терзать ее вопросами:
— Тебе грустно потому, что ты не сможешь оставить себе ребенка?
Павлина качнула головой в знак согласия.
— Бабушка сказала Павлосу, что так будет лучше для твоего ребенка. Это правда?
Павлина снова кивнула.
— Он выйдет из твоего живота, и ты его больше не увидишь?
И снова Павлине пришлось согласиться.
— Когда ты его встретишь на улице, ты не будешь знать, что это он?
Павлина начала беззвучно плакать.
— А он будет знать, что ты его мама?
В эту минуту Стелла открыла дверь. Бубука с важным видом посмотрела на Павлину, сказала «До свидания», повернулась и, не торопясь, вышла из комнаты.
После работы Павлина пошла вверх по улице Займи, направляясь к дому Папазоглу. Как всегда, остановилась, у бакалейного магазина Шриссулы. Та доставала одну за другой мелкую скумбрию из большой бочки с рассолом и укладывала ее в жестяную банку.
— Я сейчас закончу, — сказала она Павлине, — заказ из «Карлтона». Посыльный придет через пять минут.
Павлина села на один из двух деревянных табуретов, стоявших за прилавком. Шриссула закрыла банку при помощи двух наложенных крест-накрест широких резинок и подняла глаза Павлину:
— Ты все об этом думаешь?
— Все больше и больше, — ответила Павлина.
Она представила себе, как скажет: «Я хочу подержать его немножко на руках». А когда это произойдет, попросит, чтобы ей дали несколько минут на отдых. Может ведь она прижать к себе собственного ребенка? Никто не имеет права ей это запретить! А потом она убежит тайком из клиники вместе со своим малышом. В худшем случае у нее будет небольшая потеря крови в такси, на котором она уедет в Фалер из родильного дома на улице Королевы Софии. Она заплатит водителю за испачканное сиденье и спрячется у Шриссулы. И будет зарабатывать себе на жизнь. Нельзя разлучать ребенка с матерью. Мать должна любить его, кормить своим молоком, согревать теплом своего тела. Мать должна ласкать, целовать, баловать его. Павлина представила, как она покусывает малютке ножку, облизывает животик, целует в губки. Никогда и никто не отнимет у нее этого ребенка!