«Я нашла Андриану, но Ариса не воскресить», — подумала Павлина.
Она склонилась над могилами Луганисов, пощадила землю, хранившую тело ее брата. И вспомнила Никоса и Спироса. «Теперь мне надо бы поменять их местами, — сказала она себе и еле заметно улыбнулась. — Брат или любовник, дядя или отец, тетя или свекровь. Все смешалось. Жизнь обошлась сурово с ними со всеми. Она согнула их».
Павлине пришли на память слова отца Космаса об отблесках любви. Как много на грехах Луганисов этих отблесков! Странных, ярких, чудесных отблесков.
Павлина перешла к могиле Спироса, закрыла глаза, замерла на несколько мгновений. Потом поднесла ладонь к губам, поцеловала кончики пальцев в жесте прощания и тихо-тихо сказала:
— До свидания, папа.
Ее отцом, ее обожаемым отцом был и навсегда останется Спирос, который смотрел на нее так, как никто никогда не смотрел.
После того как гробы Магды и Фотини накрылись могильной землей, Павлина направилась вверх по небольшому склону к решетке ворот, где приняла соболезнования жителей острова. Она увидела не одну сотню лиц.
Первым, кого она узнала, был Маленький Адонис. Он все так же клонил голову вправо.
— Я — помощник мэра, — гордо сказал он Павлине. — Отвечаю за уборку мусора.
Он пришел вместе со своей матерью, госпожой Маритцей. Годы покрыли ее лицо сетью глубоких морщин. Она поцеловала Павлину и воскликнула:
— Я построила кинотеатр на открытом воздухе, он называется «Титания». Жалко, что сейчас не лето, а то бы тебя пригласила.
«Она вечно недоплачивала своим рабочим», — вспомнила Павлина и вежливо кивнула.
Дионисис по-прежнему работал почтальоном.
— Теперь все по-другому, люди пишут все больше и больше, а почту разношу я один, — посетовал он. — Когда я уйду, вместо меня придется нанять трех почтальонов, вот увидишь… — И улыбнулся во весь рот.
Динос продал таверну и занялся разведением овец, на холмах, обступивших Святую Анагири. Теодорис перекупил у кого-то столярную мастерскую. Он женился на одной из дочерей Илиаса, некрасивого электрика с большим носом, но восхитительными дочерьми. Вторая из них вышла замуж за одного из сыновей Патралиса, который унаследовал от отца ресторан в Кунупитце.
Однажды вечером, давным-давно это было, Павлина с досады отправила туда пару молодоженов. Что им было нужно? Она вспомнила, как они спрашивали, где можно попробовать жареных осьминогов, а ей не хотелось видеть их за своим столиком. Она жаждала остаться вдвоем с Арисом… Это произошло в тот день, когда якорь «Двух братьев» зацепился за скалу. Она нырнула, Арис оступился и прижал ей грудь своей рукой. Потом поднял на борт, а ее все еще била дрожь от его прикосновения. Павлина и теперь вздрогнула, как тогда.
Мараки и Танассис держались за руки. Танассис плакал. Павлина поцеловала обоих. И спросила себя: «Интересно, а соски у Мараки все такие же светлые, как в тот день, когда я принесла ей ткань от госпожи Маритцы, а у нее на спине торчали банки?»
И снова улыбнулась. Она ведь специально тогда дала ткань Мараки в руки, чтобы увидеть ее грудь.
Потом пришли Гинкас и Элефтерия, все такие же красивые, чудесные и очень старые. Их дочь Катина только что родила третьего ребенка, опять мальчика, она прийти не может, но передает Павлине большой привет.
«Может быть, и у Антонеллы будет когда-нибудь трое сыновей?» — пришло в голову Полине.
Наступила очередь Тассоса и его сыновей. Павлина оглянулась на стоявшую сзади Шриссулу и сказала, что Тассос тоже бакалейщик, делает свой мед, оливки, а зимой сам готовит соленого тунца на продажу в те же гостиницы, куда Никос и Спирос в свое время сдавали свой улов.
После целого часа взаимного обмена теплыми словами и воспоминаниями все разошлись, кладбище опустело. Жители острова поднялись на площадку перед монастырем. Павлина в сопровождении Шриссулы уже собралась было присоединиться к ним, как вдруг увидела человека, застывшего как изваяние у могилы Ариса.
Это был Яннис. Он так и не осмелился подойти. Павлина бросила на него взгляд исподлобья. Вдруг ей показалось, что в ушах у нее снова звучат слова отца Космаса — об отблесках любви, сокрытых на самом дне грехов человеческих, о понимании и долге всепрощения.