Он поднял глаза. Опять этот, в синей "девятке" и с бездной внутри. Чужой, непонятный, а вроде как знакомец. Не пустой его вопрос. Володя пожевал губами, медленно кивнул:
– А то! Машина котейку сбила, месяца три как. Серебристая такая кошка, что твоя норка. Породистая видать, как и занесло сюда. Может выбросил кто, а может любопытничала и потерялась. Визжала, что девка, плакала. Подобрал я, думал похороню. А она смотрит. Глаза синие, прямо в нутро глядит. Не сдюжил я, забрал с собой. Кусалась. Шипела. Лапы передние у ней отказали было. И я все думал, вот еще калека, а цепляется за жизнь. И к чему она ей? А добить не смог – поверила она мне. И не спрашивай откуда, просто знаю это и все дела.
– И что твоя кошка?
– Дожидается дома, – бомж ухмыльнулся. – Теперь с кошкой, и чердак – дом. Выдюжила. Встала на лапы, прихрамывает чуть.
Парень улыбнулся:
– Хорошее дело. А еще?
– Еще? Моя жизнь, неплохая, привычная, рухнула карточным домиком. Рассыпалась. И знаешь, что я разглядел? Всю дорогу за кем-то шел: родительского одобрения искал, после учителей слушал, тренера. В армии приказы ловил, служил. И все бы ладно, да я себя за всей этой суетой потерял. Забыл, что люблю, чего сам хочу. Голос своей души я услышал, когда один остался. В себе опору нашел.
– Бога? – уточнил незнакомец.
– А хотя б и так, – взгляд Володи потяжелел, – или не веришь?
– Почему не верю? Бог живет в каждом сердце, хорошо, что нашел его.
Володя кивнул, расслабился. Перевел глаза на кольцо, коснулся осторожно крупного камня в золотой оправе. Продолжил:
– Я научился за этот год людей видеть. Не маски их, не образы нарисованные. Ведь бывает как, приблизишься к человеку, что-то сделаешь для него и ну ждать в ответ. А потом так его ожиданиями своими завесишь, что и не докричаться до него. Как в танке он, в твоих чаяниях, да представлениях. Ни вырваться, ни ответить не может, а ты обижаешься – мол, я для него все, а он молчит.
– Знакомо, – расхохотался собеседник. – Выходит, хороший год у тебя выдался?
– Хороший. Может, лучший в моей жизни. И стихи пишу, спасибо тебе.
Где-то в другой реальности
Мягче ложатся тени
Ближе глаза и губы
Женщина в платье домашнем волосы в хвост собрала
Чайник кипит и кошка спит у тебя на коленях
Где-то в другой реальности
Домик стоит у моря
Длинный песчаный берег вечером ждёт свидания
Женщина в ярком парео вдаль убегает со смехом
Ты её догоняешь, чтобы в глаза окунуться
Где-то в другой реальности
Ты признаешь свои слабости, но не боишься предательства
Не отвернулся от жизни ты
И ваши рубины рядом
Где-то в другой реальности
Ссоры недолговечны, гаснут от звонкого смеха
Вместе идёте по жизни
И словно песчаные замки смывает прибой препятствия
Что-то простое и важное
Сказать и услышать успели вы
Где-то
В другой
Время растеклось и застыло. Светофор, машины, звуки и запахи отдалились, повисли рисунком на стене. Только бомж и водитель, застрявший в пробке.
– Так говоришь, хороший год выдался? – незнакомец хитро прищурился.
– А то, – кивнул Десантура.
– Так может время пришло к людям вернуться? В нормальную жизнь? А че? Рубин, вижу, не стекляшка, – парень кивнул на кольцо. – Продай и на крышу какую-никакую хватит, и одежку подновить, ну и перебиться останется. Или…
– Слышь, мужик, – ощерился бомж, – я курс по выживанию не заказывал. Я милостыню прошу. Можешь подать – благодарствую, нет – поезжай.
Водитель молчал. Ждал, не отводя глаз. Володя вцепился в коляску, хотел было поехать прочь, да что-то держало. Не было в парне осуждения, презрения, живой интерес, да чуток насмешки незлой. Под его пристальным взглядом обида растаяла, расслабились плечи, голова опустилась.
– Да пошел ты, – выдавил бомж, прикрывая рубин. – Память это. Понимаешь? Не одни деньги человеком делают. Любовь есть, добро, забота. У меня ничего этого не осталось. Только кольцо и напоминает – было. Значит и человек я был, а если отдам? Кто я буду?
Володя втянул воздух, вскинулся, готовясь продолжать. Махнул рукой и с шумом выдохнул:
– Прости, зря я на тебя. Поезжай, зеленый тебе.
– А, и правда, – парень посмотрел вдаль. – Поеду. Тебе вот подарок. К Новому году.
Бомж растерянно смотрел на пузатый конверт у себя в руках. Странный разговор вышел. Он машинально разорвал край, купюры считать не стал, развернул выпавший листок:
"Всему границы есть, всему конец приходит
Прибой, отлив, любовь и боль потерь
У жизни место есть и радости, и боли
Где выход там и вход, всегда открыта дверь.