— Ты не хочешь этой муки снова, я понимаю.
— Ничего ты не понимаешь! Да разве бы я не хотела! Но как?! Да я бы отдала все на свете, только бы забыть эту горечь. Она жжет. Ты пришел, чтобы сочинять стихи, а для меня это не просто стихи, понимаешь?!
Он подошел, наклонился и глянул в глаза так близко, что радуга заискрилась по периметру зрачков.
— Я и хочу понять! Расскажи мне! Расскажи, а не просто перебирай словосочетания!
Больше я уже ничего не вижу, только лист бумаги и буквы, что на нем… появляются, пишутся, не знаю… Фраза, зачеркнуто, фраза, зачеркнуто, зачеркнуто, зачёркнуто…
Закрывшись, замерев, застыв за дверью,
Скрутив надежду в узел, я молчу.
Не верю… не тебе, себе не верю –
Не сдюжу, не смогу, не по плечу,
Я не хочу! С таким трудом замыто,
Застирано в корыте дней пятно
Любви, так безалаберно разбитой,
Залившей болью жизни полотно.
Из «недоступна» сочинила крепость,
Неподходи-ветвями оплела…
Да, это страх. Не говори — нелепость.
Нелепость выживать, когда дотла.
Я жизнь сейчас совсем не счастьем мерю,
А сном без слез и днями без потерь.
Закрыта дверь. Зачем стоишь за дверью?..
Уйди… Или смети меж нами дверь!
Я поднимаю мокрые глаза.
— Ну что же, — говорит он, поднимаясь с табуретки — Я пошёл.
— Подожди! — я не знаю, что я хочу спросить, мне просто нужно, чтобы он еще чуть-чуть задержался. — Скажи, то что мы сейчас… Это гениально?
— Ты считаешь себя гениальной?
— Нет, но… Твоя помощь…
Он отмахивается:
— Я только помог вылить то, что имелось.
Открытое окно, он выходит, как в дверь, мое сердце замирает — тринадцатый этаж, но гость испаряется бледнеющим туманом, пахнет ночью и розами, и еле слышные слова из темноты:
— Прости, я смотрел твой телевизор, надо же мне было чем-то заняться…
День был пробеган мною, потрачен на суету, но на самом излёте его удалось спасти. На столе лежит листок бумаги с моим стихотворением. Да, конечно же оно не гениальное. Но оно моё. Моё настоящее искреннее слово, что камешком упало в океан вечности.