Дэв мрачно усмехается и встаёт с пола.
— Моя очередь. Просто не отстраняйся от меня, красотка.
— Как скажешь.
Призрак подходит почти вплотную и мягко забирает нож у брата. Тот смущённо отводит взгляд.
— Знал бы ты, насколько ты прекрасен, — он целует Джеймса в изрезанную шею, слизывая с неё кровь.
— Ах, братик! Что ты будешь со мной сделать?
— Хе-хе.
Джимми резко вскрикивает от невыносимой, острой боли внизу живота.
С его члена капает горячая кровь. Недлинная, неглубокая царапина на головке пульсирует, причиняя старшему брату ужасающие ощущения.
— Хм-м. Я думал, что крови будешь поменьше, — задумчиво протянул призрак.
Он вставляет лезвие в уздечку, совсем неглубоко, и медленно режет вниз.
Джеймс почти не дышит от боли, даже не кричит. Его суженные до предела зрачки смотрели в одну точку, куда-то в окно, стараясь не потерять сознание. Это будет плохо. Дэв не любит играться с телами, которые не реагируют.
— А, да. Не волнуйся об этом! Я в любой момент могу тебя восстановить. Каждую твою царапинку вылечить. Ха. Я могу ломать тебя целую бесконечность, а потом просто восстанавливать. Разве это не здорово?
Длинные пальцы дотронулись до изрезанной головки, нежно провели по всей ране, а затем начали её чуть раздвигать.
— А-а-ах! Д-делай со мной всё, что хочешь, братик! — измученно улыбается Джеймс.
— И собираюсь! ~
Ещё пару порезов на венах, а затем горячее от крови лезвие вновь скользит по уздечке. Глубже, глубже и глубже. Разрывая плоть и оставляя головку еле-еле держаться на нервных окончаниях.
— Твою мать, Джей, я не могу больше сдерживаться.
— М-мх!
Плюнув на руку и хоть как-то смазав свой член, Дэв вошёл в Джеймса, осторожно повалив его на пол, стараясь обойтись без ушибов и прочих неприятных вещей.
— Ах, Дэв!
Кажется, ему всё равно. Он сейчас стонет от удовольствия, а не от боли. Младшему Конраду это нравится.
— «Я подчинил его. Полностью и безвозвратно. Ха!»
Это длится так быстро и грубо, что это даже нельзя назвать чем-то развратным. Простым удовлетворением мерзких человеческих потребностей — да, развратом — нет.
— Хей, Джей… Я бы хотел вырвать тебе все зубы. Побыть твоей «зубной феей», ха-ха-ха… Тереться членом об твои гладкие, мягкие дёсны… Ты делал бы такой искусный минет, м-м… Хоть ты и сейчас делаешь не хуже. Ха-ха!
Чувствуя, что скоро достигнет оргазма, младший Конрад делает то, чего Джеймс так боялся.
Рука пару раз делает по изуродованному органу движение «вверх-вниз», а затем резко разрывает его на две части.
Джеймс кричит. Дэв кончает.
***
Оранжевые вспышки гуляют по телу, залечивая раны. Это тоже больно. Это не быстро, как было когда-то. Старший Конрад знает, что это всё специально. Он не винит. Он не имеет права.
— Это было шикарно, братик! ~
— Т-т-того же мнения… Мх…
Сладкий поцелуй не заставил себя ждать.
— А теперь я настаиваю на том, чтобы ты поспал. И помни: всё под контролем. Не волнуйся.
— Как скажешь, братик…
***
— Господа, господа!
Фирс залетел в комнату и громко охнул, увидев уставших Винстонов, что недвусмысленно лежали под одним одеялом и пили вино.
Увидев вошедшего, родственники густо покраснели и отскочили друг от друга. Лэн сел в другое кресло и попытался принять невозмутимый вид.
— Э, — манекен почесал голову.
— Давай сегодня без шуточек, друг, — хмыкнул Мэрфин. — Имеем, в конце концов, право.
— Мэрф… Я обнаружил Эннарда мёртвым.
Глаза Винстонов расширились от ужаса.
— Что ты сейчас сказал? — голос брюнета дрогнул.
— Я сказал, что Эннард мёртв! Мёртв, понимаешь?! А ты! Тут! Господи!
— Не включай истеричку только, пожалуйста! Как он умер?!
— Ножевое ранение! Точное, ножевое ранение! Его убили!
Лэн переглянулся с Мэрфином.
— Быстро, нам нужно ещё одно собрание! До рассвета один час!
***
Этот час прошёл безумно быстро. Все собрались в том же зале, желая увидеть своего нового диктатора.
Ах, как жаль, что Марселон уснул на своём посту… Вечным сном. Ха. Бедняжка! Небольшой удар по груди и всё. Хрупкая душа так быстро разлетелась на осколки… Но какая разница? Он бы всё равно ничего не сделал. Он просто ненужная вещь в этой истории. Удалить его — не милость, но и не грех. Ха!
Диктатор не заставил себя долго ждать. Он вышел в новом обличье, широко улыбаясь.
— Мои дорогие воины. Вот оно. Вот оно-о! ~
Манекены зашипели.
— Наш триумф. То, чего мы все так ждали. Больше нас не будут приравнивать к глупым куклам. Больше нас не заставят повиноваться этим лжецам. Мы убьём всех. Мы сожжём этот дом вместе с предателями. В бой, мои воины! Мы начинаем войну!
Безумцы закричали, подняв вверх свои оружия.
***
В этот раз на собрании присутствовал и Нервилл. Мэрфин не решился оставить его одного. Тот и так был очень напуган, а вечное одиночество в подобной стрессовой ситуации действительно могло помочь рехнуться.
— Главный вопрос, — начал Грэтли. — Что делать? Что, сука, делать? Эннард мёртв. Дон мёртв. Весь город мёртв, сука! И мы в душе не ебём, что здесь происходит и кто в этом виноват.
— Не паникуйте. Только не паникуйте, — выдохнул Мэрфин, взмахнув руками.
— Не паниковать? Ты предлагаешь сейчас не паниковать? — голос манекена с розовым свечением дрогнул.
— Успокоились! — выкрикнул Могир, предвкушая отвратительную словесную перепалку. — Все! Успокоились! До вас не доходит, что ситуация пытается нас рассорить? Нам нужно действовать сообща!
— Могир прав! — вставил Фирс. — Нам нужно думать сейчас, а не орать друг на друга!
В комнате ненадолго повисло молчание.
— Какие есть варианты насчёт того, что они могут сделать? — Могир вздохнул.
— Вот, — хмыкнул Мэрфин. — У меня уже есть некоторые теории. Они могут пойти прямо на нас, а могут и сделать хитрее. Например… Окружить, не дав возможности выйти из дома.
— А что нам мешает сейчас выйти? — сглотнул Фирс.
— Мы… Должны отстоять эту территорию, — мрачно ответил младший Винстон. — Дело даже не в чести. Это наш дом, понимаете? Но даже самое страшное не в этом.
— А в чём?…
— Вы можете себе хоть немного представить, что будет, если они выйдут на поверхность?
Манекены переглянулись.
— В этом городе им делать нечего, — продолжил одноглазый. — Не трудно догадаться, что они пойдут в соседний. Перебьют всех там, наберутся опыта, продолжат. Будут идти дальше, убивая всё больше и больше. Мы те ещё сволочи, господа, но подумайте о других.