— Программу отравления собственного хозяина, так что ли?
— Не обязательно готовую программу. Я думаю, комбинируя нужные кодовые слова, можно заставить серва совершить что угодно. В частности — отсыпать из склянки в тарелку хозяина отравы. Это не будет убийством. Только лишь экстренное выполнение команды в скрытом режиме. Ты помнишь этот стих, Ланселот?
Серв повернулся ко мне.
— Нет.
— Но сможешь его повторить?
— Да, — отозвался Ланселот, — О, как любовь моя неистощима, как неизменно свежи, вечно новы…
— Довольно. Это ли не странно, господа? Серв, обладающий отличной памятью, почему-то не смог запомнить стих, который декламировал его хозяин, но… Стоило его прочитать мне — он может повторить его слово в слово. Ответ прост. Экстренные команды не фиксируются в его памяти. Оттого этого приказа нет в списке приказов за тот день. Услышав кодовые слова, серв беспрекословно выполнил команду и тут же все забыл. Видимо, это особенность его церебруса. Кир?
Чародей помялся.
— Ну, это странно… То есть я имею в виду, что о таком не слышал, но если «Онис»… Пожалуй, это возможно. Я про саму систему скрытых команд экстренного характера.
Я торжествующе захлопнула блокнот. Звук получился гулкий, мощный. От этого звука душа моя готова была петь.
— Отдавать команды серву мог только хозяин. Оттого, если было нужно чтоб серв его отравил… Отдать нужный приказ мог только Иоганес. Бедняга фактически убил сам себя, понятно, того даже не предполагая. После этого вы нашли техническую инструкцию Ланселота и вырвали из нее страницы — те самые, на которых находился список кодированных приказов.
Макелла устало покачал головой. Если он и испытывал сейчас какие-то эмоции, то хранил их в себе лучше любого серва.
— Потрясающе. По смелости заявлений вам нет равных. У вас есть еще что-нибудь кроме вздорных предположений, подкрепленных допущениями малолетней чародейки?
Ноздри Кира затрепетали, а щеки стали наливаться краской. Марк тихо шикнул на него и каким-то чудом Кир сохранил молчание. Сейчас все, что мне было нужно — это тишина. Еще немножко тишины.
— После смерти Иоганеса самым очевидным подозреваемым был сам серв — собственно, этого вы и добивались. Ни к чему бросать подозрение на своих сослуживцев, ну и конечно нельзя допускать возможности обвинения в свой адрес. Однако замять дело совсем бесшумно не вышло. Да, у префектуры не возникло вопросов, я думаю это обошлось вам не бесплатно, ну да ладно. Ваши компаньоны, услышавшие о смерти одной из важных фигур в вашем филиале, обеспокоились. Смерть человека вроде Иоганеса никогда не останется незамеченной. Я думаю, они были очень взволнованы. Подозревали заказное убийство конкурентами или что-то вроде того. От них отделаться было сложнее. И вам пришлось начать как бы негласное расследование — чтобы потом отчитаться перед господами Склиром и Исавром. Вы не случайно обратились к нам, а ведь название нашего Общества встречается далеко не в каждом справочнике. Вы нашли, как вы полагали, самых бездарных и некомпетентных специалистов, которые готовы были бы провозиться пару дней с сервом и никогда бы не подумали, что картина куда сложнее, чем видится на первый взгляд… Однако вы ошиблись. У нас большой опыт по работе с людьми. С самыми разными людьми. Теперь о Диадохе.
— Слушаю вас, и очень внимательно.
— Скорее всего, у старика тоже был доступ к документам — я имею в виду, к тем документам, которые вам интересно было убрать как можно дальше. Скорее всего, что-то подозревать он стал только после кончины Иоганеса. Запросил бумаги, с которыми тот работал, начал разбираться… Это стоило ему жизни. Успел он что-то найти или нет — но вам пришлось устранить и его. А может, вы просто опасались, что он слаб и, раз уж мы за него взялись, может проболтаться. Теорию с сервом-отравителем, конечно, пришлось отбросить, но вы успели перестроить ее буквально на лету. Очень быстро. Вы отравили Диадоха, после чего от его имени напечатали предсмертную записку, в которой он признавался в убийстве Иоганеса. Вышло и в самом деле складно. Отравитель совершил убийство, после чего раскаялся и поспешил за своей жертвой, не оставив на грешной земле и тени подозрений на ваш счет. Никаких сомнений у компаньонов, никаких вопросов у префектуры, никаких слухов среди сослуживцев. Просто и изящно.
Макелла слушал, постукивая пальцами по набалдашнику трости. Когда я закончила, он взглянул на хронометр:
— Вы говорили на полторы минуты больше, чем требовалось. Я полагаю, вы закончили?
Я глубоко вздохнула.
— Да. Закончила.