— Это не кровь, — поясни Давид. — Вишня.
На этот раз я полностью убедился в том, что вампир читал меня как книгу, даже скорее не читал, а перечитывал. Что ж, уже начал к этому привыкать.
— Вот что у тебя хотел спросить, — накладывая себе в тарелку салат, начал я.
— Мне кажется, что ты до сих пор не понимаешь, кто ты теперь, — оборвал Давид. — Ты считаешь это приключением?
Я пожал плечами. Как ответить на то в чём ещё не разобрался? С одной стороны я отчётливо понимая, что назад пути у меня нет, с другой… хотя, это ложь. Осознание пришло намного позже. Да и как можно было что-то понять, когда понимать то нечего. Жил как жил. Разве что вчера пивнул пол бокала крови. Что, трагедия какая случилась? Я мог спьяну на спор ещё не того выпить, и не пол кружки, а целую. Всё события, произошедшие со мной за последнюю неделю, были невероятными, так что ничего удивительного в том, что я в них не верил. В своём состоянии не видел ни плюсов, ни минусов, а это означало, что ничего не поменялось. Логика! Против неё не попрёшь. Просто история. Как для большинства читателей эта книга и мне очень хотелось дочитать её до конца. Нынешняя концовка сказать по правде меня мало устраивает.
Чёрт! Каким же я был кретином?! Я же думал так о собственной жизни!
— Это нормально, — не дождавшись моего ответа, продолжал Давид. — Сам был таким же, конечно может не совсем, но… Мне казалось, что я избран для чего-то огромно, что я смогу изменить мир к лучшему.
Приятная неожиданность. Давид пошел со мной на откровенность. Пускай на маленькую, но это всё равно шаг вперёд.
— Сейчас не обо мне, — после небольшой паузы произнёс Давид. — С тобой… это пройдёт.
Я кивнул, наливая себе в кружку сок. Забегая вперёд, скажу, что Давид был прав и совсем скоро моё заблуждение рассеялось. Тогда мне на ум пришёл один очень хороший вопрос: «Зачем делать человека вампиром, если это не принесёт ничего хорошего ни ему, ни окружающим?» Странно так, одни «зачем» и «почему». А, правда, зачем людей делать вампирами?
— А зачем люди соглашаются ими становиться? — Давид отвечал вопросом на вопрос, постоянно делая непрозрачные намёки.
— Ты сказал, что если я откажусь мне…, — я прокряхтел, вывалив язык на бок, симулируя трагическую кончину.
Давид улыбнулся:
— Сам-то в это веришь?
Не верил. Только тогда начал понимать. Всё из-за жажды жизни. Только представить, вечно жить, не старея, не болея, обладать способностями, до которых далеко простым смертны, стать тем, кого Давид сквозь смех называл «Порождениями Ночи».
— Испугался, говоришь? — продолжал Давид, его тон с каждой секундой становился холоднее. — Неужели так страшно стало?
И тут в точку. Как овца на бойню пошёл. А чего я собственно попёрся с Давидом? Захотелось стать высшим существом, которое решает чужие судьбы, выбирая кому жить, а кому умереть? Нет, такого во мне нет, это уж точно. Ненавижу власть, даже когда необходимо руководить людьми я этого не делаю, стараясь дать им свободу действий. Тогда зачем мне всё это было нужно? Любопытство? Наверное, я в себе никогда не разберусь, только ещё сильней запутаюсь. Что сделано, то сделано. Ни к чему ворошить прошлое.
— Главное, что самому себе ты не врёшь, — одобрительно произнёс вампир. — Разумное существо не способно к самообману. Верно?
— Вернее некуда, — глухо отозвался я.
— Значит, договорились, — подвёл итог беседе Давид. — Предлагаю немного развеяться.
Не дождавшись моего ответа, он вышел в коридор, а через секунду вернулся, держа в руках пёстрый пакет.
— Одевайся, быстрее, — бросил Давид, возвращаясь в коридор.
— А то ты не любишь ждать? — крикнул я ему в след.
— Быстро учишься, — донеслось из прихожей.
ВЫХОД В «СВЕТ»
Первый раз за четверо суток я оказался на улице, и хотя два дня пронеслись более чем незаметно, мой организм с этим не согласился. Не могу сказать, что воздух в квартире Давида был каким-то спёртым, но он не шёл, ни в какое сравнение с вольным, уличным ветром. Я упивался им, наслаждаясь каждым вдохом. Писатель, безусловно, сравнит это чувство с озорством и задором лёгкого опьянения, а сам воздух с молодым красным вином. Но я к сожалению не литератор, да и вино красное не люблю. Вот пиво, это пожалуйста. Интересно, с вином можно сравнить резвый, дерзкий, полный прохлады и свежести ветер, а с пивом — нет. Это якобы дурной тон. Дудки. С чем хочу с тем и сравниваю. Так вот, на чём я остановился? Ах, да… воздух…
Лёгкий ветерок пьянил и освежал, словно светлое пиво. Звуки и запахи, витавшие вокруг меня, завораживали, унося сознания в неведомую даль. Сказать, что это было восхитительно, означает ничего не сказать. Казалось это незабываемо, великолепно, ночь наполнилась красками, мир словно ожил и бла, бла, бла… Ложь. Только у доморощенных писак всё так. В реальности даже намёка на это нет. Просто иначе. Как яичница. Те же яйца, на той же самой сковороде, с тем же маслом, но иначе. Может от того что желток не смешан с белком или другие специи, поджаристей он или наоборот, как бы там ни было это та же самая яичница, которую ешь каждое утро, и ничего возвышенного в ней НЕТ!
Гуляли молча. Вскоре я понял что находимся мы в северной части города. Окраины были не совсем благополучны, но север это отдельная история. В 90-х ночью даже таксисты не ездили в этот район. Жизнь то дороже. Конечно, сейчас немного улеглось, но бычья всё равно там валом.
Давид не говоря ни слова, шёл вперёд, неожиданно поворачивая в тёмные дворы и снова выходя на плохо, но по крайней мере, освященные улицы. Так продолжалось около получаса. Мне было интересно моё новое восприятие. Я понемногу стал привыкать к новому ощущению. Теперь оно казалось мне совершенно естественным. Самое интересное творилось со слухом и обонянием. Всё воспринятое словно раскладывались по полочкам, для каждого в мозгу образовалась своя ячейка. Так же происходит с людьми занимающимися музыкой. Вот я, слушаю песню и мне нравится мелодия, ритм, текст, а когда эту же песню слушает музыкант, он начинает слышать ноты. «Ага, — говорит он, — тональность ми-минор, играется она в четырёх четвертях с темпом примерно девяносто пять ударов в минуту…". Ну и так далее, дальше соло, партия клавиш, ритмический рисунок… куча всякой информации которую простой обыватель смотрящий MTV и слушающий Love Radio просто не поймёт. Извините за то, что я так подробно всё это рассказываю, просто мне очень хочется, чтобы Вы поняли, у вампиров нет способностей или умений которых нельзя достигнуть человеку. Например, слепые острее слышат, а глухие видят. У людей с больными ногами сильные руки, а человек, у которого по какой-то причине всего одна рука, способен сделать вещи, которые другой не сделает и при помощи двух. Это способ их выживания, без этого они погибнут. Так же и мы, вынуждены острее слышать, видеть, обонять, осязать, мыслить. Выбора у нас другого нет и не важно, хотим мы всего этого или…
Я, кажется, снова отвлекся…
Короче, народу нужно хлеба и зрелищ, истина она слишком скучна для обывателя. В фильмах только красивые грудастые актрисы, юноши с кубиками на прессе и бицепсами как у порядочного коня, из этого и рождаются агенты 007, Bat man’ы и прочие герои без страха и упрёка. Мне же всё это ни к чему, я говорю о себе, а не о румынском графе, и вообще: «Мне не нужен орден, я согласен на медаль».
— Эй, — Давид похлопал меня по плечу.
— Что? — я слегка вздрогнул от неожиданности.
— Как погляжу, ты чем-то увлёчён, — он легко улыбнулся.
Незнакомые ощущения просто таки переполняли меня. Я вслушивался в окружающий мир как в песни из только что вышедшего альбома любимой группы. Вот оно, чёрт возьми, подходящее сравнение. Как новый альбом любимой группы. Стиль, манера исполнения, жанр, всё выдержано, однако песни новые, интересные и всё-таки в каждой из них ты узнаёшь предыдущие работы этого коллектива. Ни лучше — ни хуже… просто другие песни. Здесь, то же самое.
Голова шла кругом. Мне нравилась новая вариация звучания мироздания. За те полчаса, что мы гуляли, моё мировосприятие заметно поменялось. Двадцать лет оно складывалось себе, складывалось, для того, чтобы вот так за тридцать минут измениться? Конечно, перемены ни в коем случае нельзя было назвать кардинальными, но и попросту не заметить их было невозможно. Давид задавал мне вопросы, а я был настолько растерян, что и не знал как отвечать. Значит, вопросы должен был задавать я: