Давид? С ним мы почти не общались. Мимолётные нежности вроде подарка на день рожденье лишь искры. Я презирал его за напыщенность, но из-за неё, так тянулся к нему. Так дети тянуться к старшим. Мальчишкой, лет в семь, я словно собачонка, бегал за ребятами меня на два-три года взрослее. В таком возрасте эта пара лет кажется вечностью. Старшеклассники выглядят так круто и ты волей не волей тоже хочешь быть крутым. Видишь все их недостатки, все пагубные привычки, все проблемы. Странно, но от этого они кажутся ещё круче. «Гришке вчера родичи всыпали за то, что у него в кармане штанов сигареты нашли». Ва-а-аще! «Дениса с Сашкой вчера пацаны с соседнего района трамбонули. У нас с ними в два стрела за школой» Круть! «Андрюха с Лёхой вчера гопников из соседнего двора так отметелили…» Ва-А-аще, супер мега пупер! Я не говорю уже о попойках после которых в радиусе ста метров не найти ни одного не заблёванного уголка. Это вЫшак!
Такие уж мы — дети.
В один из пасмурных дней, сидя в офисе, я решил начать потихоньку начать набирать «покаяние». Стал печатать. Строчки не поддавались редакции и многие предложения были настолько сырыми, что с них разве что не капала вода. Напечатав пару страниц, я уехал домой, оставив тетрадь с сырьём на столе. Несколько дней не появлялся на работе, а когда приехал в офис встретил там Вадима — водителя особых поручений, работающего в нашей конторке.
— Вовка, это ты что ль о себе, — бросил Вадик указывая на мою рукопись.
К гадалке ходить не было нужды. Он, разумеется, листал тетрадь. Слово «листал» я употребил не случайно. Вадик был мужиком простым. Книг он не читал, газет тоже, а из журналов предпочитал глядеть на картинки, особенно если на них изображены тётки в бикини. Идеалом груди считал Анфису Чехову. Вот такой он Вадик.
— Что-то вроде, — поспешно отмахнулся я.
— Значит вампир? — лицо Вадика стало каменным.
Я даже побледнел. Остолбенев раскрыл рот. Посмотрел на Мишку, но он явно не знал чем мне помочь.
— Вот, блядь, ты Вовка фантазёр, — рассмеялся Вадик.
Только представьте. Ваш коллега по работе — вампир. Вы видитесь с ним, вместе работаете, порой выпиваете, ведёте ненавязчивый беседы о футболе, боксе и бабах. А тут оказывается, что он ещё и кровопивец. Бред полный. Хотя, положа руку на сердце, я посчитал Вадима дебилом. В тот момент мне казалось, что моё естество так очевидно и явно. Знаете, как с рваным носком. Приходишь в гости, а у тебя на носке маленькая, размером с горошину дырочка. И начинается. Я-то в таких случаях просто очень громогласно заявляю: «Да, что ж ты будешь делать?! Носок порвался!» На этом ставилась жирная точка. Однако видя, как товарищи начинают стыдливо пытаться закрыть «ранение» другим носком, лишь лукаво улыбался. Какое кому дело до маленькой дырочки? Её скорее всего ни кто и не заметил, но для человека это полное фиаско.
Подумаешь, коллега по работе немного странен. С кем не бывает? Но почему сразу — вампир? Так, паренёк с прибабахом, не более.
С работы я частенько возвращался пешком. В начале вдоль центрального проспекта, потом через парк и вот, он дом — милый дом. Полчаса ходьбы и здравствуйте родные пенаты.
Дату запомнил точно, 17 апреля 2008 года. Пошёл сквозь парк. Время не то чтобы позднее, шестой час. Шёл медленно, никуда не торопясь, по узкой безлюдной тропинке. Увидел в паре метров от дорожки лежащего в кустах мужичка. Не то чтобы какой-то уж особо грязный или рваный, каковыми обычно бывали мои доноры, просто пьяный в стельку. «М-да, неплохо пролетарий день проводит». Мне тут же вспомнилась старая как мир поговорка: «С утра выпил — вечером свободен». Но судя по мужичку, он пропьянствовал ещё и весь день. Подарок судьбы, тем более, что голод уже дал о себе знать и гнал ночью на охоту.
Аккуратно, чтобы не разбудить я подошёл к своему потенциальному донору. «Пьян в стельку», — со знанием дела поставил я неутешительный диагноз, который не мог меня не обрадовать. Не торопясь оттащил его подальше в кусты. Перемещение ни как не потревожило мужика. Казалось, на новом месте он заснул ещё крепче. Людей по близости не было и я осторожно «расчехлил» ручку. Закатал ему рукав и сделал аккуратный надрез на предплечье, чуть ниже локтя. Кровь тонкой струйкой побежала наружу. Неторопливо начал пить.
До сих пор не могу понять, как это произошло. Ещё несколько секунд назад мужик спал мертвецким сном, а тут встрепенулся, да так резко и завопил. Крик, ударив мне в лицо, отразился, разрезая пустоту парка. Представьте картину: он орёт, я с окровавленными губами смотрю на него и не знаю что делать.
— Убью суку!
Я бы Вам сейчас наплёл о том, как я просыпаюсь в холодном поту от этого жуткого крика, как не даёт мне уснуть совесть, как я раскаиваюсь в содеянном и, словно это было вчера, вижу налитые кровью глаза.
Его глаза…
Но это было б чистой воды ложью. Я не раскаиваюсь.
Не моё амплуа.
Уже не моё…
Всё как учили на фехтовании. Рука сама пошла по нужной траектории. Лезвие вошло глубоко в шею. Я даже толком не успел понять, что произошло. Мужик схватился за горло. Меж пальцев у него рекой хлынула кровь. Как он не пытался зажать рану, в отчаянной попытке удержать кровь в артерии, всё было тщетно. Жизнь уходила. Я сделал шаг назад, в недоумении и ужасе наблюдая за предсмертной агонией. В последний раз он захрипел и стал потихоньку осаживаться на землю. Жутко булькая, мужичок распластался в алой луже и затих, прекратив бессмысленные попытки уцепиться за ускользающий подол Её Величества — Жизни.
Вырвав «ручку» из шеи мужичка я сломя голову бросился бежать. Куда? Было не важно, но с детства в голову заложили правило: «Мой дом — моя крепость». В эту цитадель я и направлялся.
Уже дома понял, что перепачкался как свинья. Кровь была везде. Хотя это мелочи. Если вспомнить детские драки, то судя по тому каким, я возвращался домой, мне приходилось отработать полную смену на бойне. А тут, подумаешь, ну на штанах «весёлый» красный горошек, рукав куртки был испачкан, видимо, когда я вырывал ручку из шеи трупа. Меня трясло. Я мыл руки, но всё равно мне казалось, что они алые, что кровь забилась под ногти и в тонкий рисунок ладоней и не вымывается оттуда.
Говорят: «Сложно убить человека». Лгут. Проще пареной репы. Раз и всё. Не то что бы сложно. Скорее необычно. Сложно сделать сальто? Так-то, да. Особенно если у тебя ноги как спички, ты боишься разбить голову, свернуть шею или ещё чего-нибудь сломать, а самое главное, не знаешь, с чего начать. Вот тогда не просто, а невообразимо сложно. Тренировки с лёгкостью исправят это и научат даже до неприличия разжиревшую свинью совершать кульбиты. Как по мне, так полгода промывки мозгов и пацифист станет безжалостным маньяком. Прошу заметь, я пацифистом никогда не был.
К смерти надо быть готовым. Морально, физически, духовно. Словно на тех же самых тренировках. Стоит перед тобой мастер рукопашного боя и спрашивает, перед проведением приёма:
— Готов защищаться?
Ты, разумеется, киваешь. Потом следует удар, за ним боль и только после понимание, что ни к чему подобному ты готов не был.
Я готовил себя к тому, что кто-то из моих доноров может не выжить. Каждый день, наверное, с момента первой охоты, боялся, что, не сумев удержать ярость, могу кого-нибудь убить. Но тут совсем другое. Ярость не захлёстывала меня, не рвала своими хищными когтями. Мои действия были холодны и расчётливы. Может быть, разум чего-то и не понимал, но делал… и действия эти направленные и выверенные, вовсе не являлись случайным совпадением или несчастным случаем.
Я — убийца.
Потом немного поостыл, успокоился. Начал думать трезво и холодно. От этого стало только хуже.
— А если меня такого красивого кто-то видел? — начал рассуждать я вслух. — Там же мои отпечатки, следы и…
Обхватив голову обеими руками, захотелось провалиться сквозь землю или каким-то образом вырвать из памяти всё произошедшее. Забыть как страшный сон. Но образы продолжали вращаться в моей голове с бешеной скоростью. Может я и пересмотрел кучу боевиков и детективов… но оттуда помощи ждать не стоило.