Благодаря двум вещам у Сезен получалось раз в неделю приходить вечером в султанские покои. Первым был её талант рассказчицы.
На очередном хальвете, сидя за круглым столиком на больших подушках, наложница рассказывала новую сказку, играя на уде. В эту ночь, как и в прошлые, Селим слушал свою любимицу с улыбкой на лице. Когда же Сезен закончила историю игривым музыкальным мотивом, падишах, похлопав пару раз, поцеловал гёзде в лоб. И всё же была одна вещь, которая смущала Повелителя, но в то же время она была для него очень привлекательна.
- Сезен, - Селим нежно приподнял лицо любимицы, дабы взглянуть ей в глаза, - Где же ты?
- С вами, мой Повелитель. - смутилась девушка, не понимая вопроса.
- Телом - да. Однако в мыслях ты где-то в другом месте. Я ведь прав?
И Селим был прав. Сезен не могла забыть ту ночь, когда её сердце сковало в тысячу цепей из-за слов Мити. Единственное, что ей помогло не сойти с ума от горя, это долг перед родиной, а точнее служение Империи с осознанием того факта, что в родном крае жизнь любимой матушки зависит от её преданности. Однако всего этого Сезен, конечно, не могла сказать.
- Что вы, Повелитель? Моё тело и моя душа принадлежит вам. - ласково произнесла русская гёзде.
- Другого ответа я от тебя и не ожидал. - Селим прижал ладонь к, бешено колотящемуся, сердцу Сезен, - Ничего. Однажды я найду ключ к нему.
Страстно поцеловав любимицу, которая, как обычно, не сопротивлялась, Селим подхватил девушку на руки и отнёс на кровать. Когда же падишах собрался снять с наложницы платье, Сезен его мягко остановила, положив руку на грудь.
- Я кое-что вспомнила. - встав с кровати, гёзде подбежала к столику.
Встав спиной к Повелителю, Сезен налила из кувшина в бокалы щербет, а затем на своём рубиновом перстне открыла застёжку и высыпала снотворное в один из них.
- Эта традиция появилась ещё в средние века, - сев на кровать, Сезен передала щербет со снотворным падишаху, - Но, как сказал один из евнухов, она стала сейчас в Европе очень модной.
Султан и наложница выпили на брудершафт. К счастью, снотворное подействовало быстро, и когда падишах заснул крепким сном, Сезен смогла приступить к выполнению очередного поручения. Подойдя к письменному столу султана, девушка начала искать нужные бумаги. Вскоре она нашла переписку с османским послом во Франции. Запомнив всё в мельчайших деталях, Сезен вернула письма на место и легла на кровать рядом с, мирно спящим, Селимом.
В следующую ночь Варвара отчиталась перед Аркадием Васильевичем. Полученная информация очень сильно его заинтересовала.
- Вот как. - Аркадий хитро улыбнулся, - Благодаря этому, мы сможем сделать султана Селима нашим военным союзником, когда настанет нужное время, конечно. Хорошая работа, Варвара.
- Султан Селим очень сильно симпатизирует Франции, и он сделает всё, чтобы сохранить хорошие отношение с республикой. К тому же, война с Францией ему будет не выгодна, учитывая внутреннею обстановку.
- Зато это, может быть, выгодна нам! - Аркадий скептическим посмотрел на шпионку, - И вообще, Варвара, тебе не зачем вникать во всё это! Просто делай то, что от тебя требуют!
- Простите. - девушка опустила голову.
Ничего не ответив, Лицын взмахом руки велел Варваре вернуться в Топкапы.
XV. Веселье в духе неоклассицизма
Два месяца спустя.
Во дворце Топкапы появился повод для веселья. Кузина падишах - юная Эсма-султан - приехала погостить на несколько недель. В честь этого визита госпожи Валиде-султан собралась устроить маленький праздник, который Эсма предложила организовать в западном стиле. Для него кузина султана подарила Валиде, султанским кадын и гёзде по платью в новомодном в Европе неогреческом стиле.
Сезен, слышала, что неоклассицизм упростил женский костюм, однако стоило ей увидеть детали, она поняла, что это лишь иллюзия простоты.
“Корсет никуда не делся.” - после девушка замерла на месте, - “О, Всевышний! Я уже думаю на турецком!”
- Сезен-хатун, - вывив гёзде из задумчивости, Эмине взяла в руки корсет, - А как он одевается?
- Не волнуйся, я всё подскажу. - улыбнулась русская наложница.
Пока Гюльбахар и Эмине помогали одеться Сезен, русская гёзде вспоминала, как она давно прислуживала своей ровеснице Александре Лицыной. Для Вари самым не простым было одеть свою госпожу, в чью фигуру могли уместиться три девицы. Когда крепостная затягивала Александре корсет, та очень верещала на неё, обвиняя в попытке удушения. После чего барышня могла пожаловать своей бабушке Ульяне Лицыной, заодно и обвинив крепостную во всех смертных грехах, и Варвару снова запирали в амбаре на целые сутки без еды.