Когда играя куклами Лиза рассказывала свою историю, все слушали молча. А мне стало страшно. Боже, да они уже объединились и насиловали девочек похищая их. Галина Викторовна была спокойна, нет, в глазах у нее была видна боль и ужас, но внешне она была спокойна. Она жестом показала, что запись надо остановить и всем тихо и не заметно уйти. Мы так и сделали. Все вышли на улицу. И там я начала задыхаться, я просто сложилась пополам и стала хватать воздух ртом. Боже, как же мне тогда повезло. Я осталась жива и не изнасилована. А Лиза, она еще не все понимает, но помнит то, что эти твари сделали с другими. Через время осознала себя на руках у сидящего в беседке Сергея. Он крепко держал меня целуя в макушку и что-то шепча. Напротив, сидела в объятиях мужа Татьяна. Петя успокаивал Свету держа ее руку и поглаживая. Владимир Петрович тихо переговаривался с тетей Катей. И я заговорила. Посильнее прижалась к Сергею и рассказала свой сон. В сокращенной версии, без подробностей, просто и ровно. Почему-то мне казалось, то так надо, так лучше. Потом сказала о том каким нашли дедушку и о том, кого он защищал и от кого. «Видимо мой страх перед этими нелюдями обрисовал их дикими и кровожадными зверями — волками. Как и дедушку и отца — сильными и заботливыми зверями, которые становятся волками только когда защищают меня». Так я закончила свой рассказ, я даже не смотрела на слушателей. Просто делилась своими страхами. Я уже давно сложила «два плюс два». Наверное, я, как Лиза, была похищена, почти, но мои родные успели вернуться раньше. Мы молчали. Потом заговорила Света.
Он касался меня. Он пел призывая. Я не отвечала, и он злился. Бил. А потом сам меня лечил, зализывал раны на теле языком. Я была в отдельной комнате, одна. Он оставил меня голой и за попытки закрутиться простыней или одеялом бил. Сильно. До потери сознания. А когда я приходила в себя он был рядом. Он сам меня мыл по несколько раз, везде. Гладил. Злился, что я не реагирую на его ласки. А я словно кукла, все эмоции высохли. Я не хотела ничего помнить. Поэтому, всегда, когда он был рядом, а он был рядом почти всегда, я вспоминала истории из моих любимых книг. В подробностях, я представляла, что я читаю книгу и все что происходит, не со мной. Просто автор извращенец и слишком подробно описал историю главной героини. А потом появился папа и Сергей. Сначала я услышала их. Они кричали она здесь, но кричали не мне. И тогда я захотела умереть. Я не знала, что Лиза была через стенку, не знала, что было с ней и остальными. А когда услышала радостные голоса, но радовались они не мне… Моя книга стала мрачной. Искали не меня и радовались не мне. Когда дверь, замкнутая на ключ, вылетела с петель, я жалась уже от своих. Когда папа пытался дотронуться до меня, взять меня на руки или за руки… Я кусалась и сопротивлялась. Я была уже не человеком в тот моментом. Я была загнанным диким зверем, одиночкой. Папа отступил уговаривая меня. А Сергей, он всегда такой, делает свое и плевать ему на все. Он типа знает лучше. Только тогда он действительно был прав… Он сгреб меня сжимая в медвежьих объятиях и вытащил на улицу. Не уходил от меня в больнице. Молчал пока не заговорила я. Слушал и говорил со мной, но не о случившемся, как все, а просто обо всем чем угодно, но другом. Я стала выгонять его на ночь. Но знала, что в больнице он сидит под запертой дверью и ждет. И однажды я выгнала его, но дверь не закрыла. И он пришел. Когда пришел сон с ним… с этим… зверем, Серый молча зашел, обнял крепко в медвежьих объятиях и сказал, чтобы я спала. А я в его объятиях не то что шевельнуться, я дышать толком не могла, но боялась что он отпустит. Все будет хорошо. А позже он оставался на ночь. До тех пор, пока я не стала с ним говорить об этом. Только тогда он перестал со мной спать, хотя я долго его уговаривала. Сначала дежурил на диване в комнате, потом притащил диван под мою спальню и дежурил там. И только убедившись, что ночью я сплю, стал спать в своей кровати. Я не знала, что с другими, что с ними, что с Лизой… Мне было больно, что ее нашли первой, не меня…
Все снова молчали. На попытки, во время ее рассказа, приблизиться, она останавливала всех взглядом и качала головой. Она справлялась с этой бедой. Прощалась с болью и затаившейся обидой. Молчание в этой семье привело к затаенным обидам.
Разрушил тяжелую тишину Сергей. Он словно шубутной мальчишка, взял на себя роль шута и скинул тяжесть ситуации.
— Знаете девочки, я жрать хочу, кормите меня такого замечательного, а то покусаю.
Нервные смешки, у женщин со слезами, с комком сложных эмоций на душе и сердце вырвались у всех.
— Вот троглодит, — притворно возмутилась тетя Катя, — только со стола, пообедали же.
— Так мне покоя не дают пирожки. Я как представлю, что их там без внимания и присмотра с моей стороны, оставили, так вот просто выть хочется.
Теперь уже истерический смех, вытесняющий боль разразился в беседке.
Часть 10. Взрослая жизнь, взрослые решения
Часть 10. Взрослая жизнь, взрослые решения.
Тот день для многих стал значимым. Это потом я выяснила, что среди тех девочек с Лизой была внучка Станиславы Владимировны и Владислава Григорьевича, что их внучка до сих пор не разговаривает. Что она была изнасилована тогда с особой жестокостью. Что виновники в той трагедии, многие из них, сбежали. Не по тому что были сильнее, а потому что для всех их, кто пришел спасать девочек, а были это мужчины, отцы, деды, братья украденных девочек, они не устраивали самосуд, их первой целью было найти девочек и освободить. Поэтому бежавших не останавливали. Только безухий пострадал, Князев с ним расправился лично. Мне многое не договаривали, но и сказанного хватило, чтобы понять, никто из мужчин ни о чем не жалеет. Они только сожалеют, что остальные, не уверена, что все, успели сбежать. И было это сказано мне так, что я убедилась, остальных ищут и находя, а их находят, не церемонятся, вряд ли их сдают полиции. Говорить на эту тему я не хотела. Не из жалости, а из желания не ввязываться в подробности. Я и так связана с этим всем слишком плотно. Через свои детские сны, где реальным людям дала образ волков и позволила страхам управлять и ограничивать себя. Через то последнее дело моего деда и его смерть. Хватит, пора жить не оглядываясь и борясь со страхами из детства, а не добавлять к своим чужие. Радовало, еще то, что Света стала открытие. После услышанного от Лизы и рассказанного лично, она стала больше общаться с семьей. Ее страхи и чувства обиды и одиночества уступили место для заботы о Лизе и благодарности семье. Особенно отцу, ведь он не сдержался именно узнав о том, что к его дочери прикасался безухий. Именно это залило его теми чувствами, которые толкнули на столь жестокую расправу. Я конечно подозреваю, что он не сам вершил суд Линча, но всю вину он взял на себя. Узнав это, Света неделю ходила за мной и названивала по сто раз на день с просьбой, мольбой, требованием и опять с мольбой увидеться с отцом. Ей было не понять, что пока не будет заседания, а его еще не было, только предварительные слушания и дознавание, и судебного следствия, свиданий никому кроме адвоката не видать. А в конце недели она сама приехала ко мне, лично. Это было чем-то особенным, она приехала на такси сама. До этого, после того что она пережила, за его пределами дома была только с Сергеем и мамой. Поэтому о ее визите я знала со взволнованного звонка тети Кати, она смеялась и плакала в трубку и требовала перезвонить сразу как Света переступит порог квартиры. Сергей, в эту субботу он был в школе на дополнительных занятиях с отстающими, взмыленный и запыхавшийся ввалился в квартиру за минут пять до приезда Светы. Сама Света словно испуганный маленький щеночек, чуть поскуливающим голосом попросилась войти. Пока мы заваривали чай, с душа вышел Сергей. Света кинулась ему на шею и заскулила.
— Я доехала, сама, на такси, Серый, я сама!
А потом уселась на стул придвинув его вплотную к Сергею. Ей было не по себе и Сергей, его близкое присутствие, успокаивало ее. Рядом с ним ее дыхание стало спокойнее и ровнее. Она перестала оглядываться и реагировать на каждый стук и звук. К окончанию нашего чаепития, она с мольбой в глазах и голосе спросила едем ли мы домой в Химки. И отказать на эту мольбу никто не смел. Сергей непринужденно заявил, что мы собирались выехать после обеда, но если я потороплюсь или возьму дела с собой, то можем выехать раньше и к обеденному столу быть на месте. И такими щенячьими глазками на меня уставилась Света, что я рассмеялась. Конечно же мы выехали почти сразу же. И тайные смс тети Кати я слала всю дорогу отвечая на ее бесконечные вопросы, наполненные заботой и страхами. А после обеда Света вспомнила о причине своего визита. Только проситься на свидание к отцу она уже боялась. И мы решили, что она напишет отцу письмо, и я передам ему. Так и сделали, Света писала весь вечер, ее письмо заняло не меньше пяти тетрадных листов.