— Ты действительно хочешь остаться у нас? Просто у нас нет где. Наша спальня и детская закончены, как и санузел и кухня. Мы поэтому и переехали. А зал еще делают.
— Нет. Верочка, не переживай, я сниму посуточно квартиру или номер в гостинице сразу, как только мы перевезем вещи. Завтра вечером я еду домой к родителям. Утром у меня заседание, и я свободна. А остаться у вас просто не могу, мне надо подготовиться и хорошо выспаться. А ночуй я у вас, мы же проболтаем всю ночь.
Вера расслабилась, и мы хихикая обсуждали наши планы на такую бессонную ночевку. Все вещи мы перевезли и растолкали по углам с двух ходок. Вместе пообедали в кафешке и распрощались. Я с сумкой готовой к поездке домой отправилась в гостиницу на такси. Мы договорились, что Вера позвонит мне как будет готова квартира и я вернусь от родителей. А если задержусь, то аванс за три месяца у них в любом случае есть. Родителям решила не звонить, пусть будет сюрприз. Авиабилет до Волгограда у меня оплачен, а там определюсь на месте. В конце концов, деньги у меня есть и могу нанять машину, возможно с кем-то пополам, если найду попутчика. Или на автобусе, как раньше ездили, посмотрим.
Зал суда встретил меня всем семейством Князевых в сборе. Все даже беременная дочь с зятем моего подзащитного была тут. Только Лизу отвезли в садик, все-таки еще ребенок. Тут же был и Владислав Григорьевич, и Петя. Они кинулись ко мне с тревогой на лице и ожиданием, похоже чуда. Перспективы решения суда я им не говорила, вообще, попросила не обсуждать дело с семьей и Петю и Владислава Григорьевича, постоянно помогавшего мне. Поэтому для них последним звучали ожидания заключались в озвученных перспективах предыдущих адвокатов. От семьи, кинувшейся ко мне я отгородилась Владиславом Григорьевичем, пискнула «помогите» и спряталась за его спину. Он лишь посмотрел на них, прочистил громким кашлем горло и отрицательно помахал головой. Словно по команде все остановились, их лиц я не видела, я не поднимала взгляд выше их ног, просто увидела, как все развернулись и ушли. Владислав Григорьевич приобнял меня за плечи, пожелал удачи и ушел к ним. Только тогда я отважилась посмотреть на семью Князевых еще раз. Девчонки жались друг ко другу. Света со страхом в глазах вцепилась в руку Сергея до побелевших костяшек и сидела на заднем ряду. Толик и зять сидели по бокам от свои жен в руду сидений чуть ближе. На самом близком ко мне ряду сидела тетя Катя, ее спина была прямой плечи гордо расправленные, но в глазах плескался страх, я чуть улыбнулась ей поймав взгляд и не слышно прошептала: «Все будет хорошо, верьте мне». Мне показалось она чуть расслабилась. Рядом с ней присел Владислав Григорьевич. Он ободряюще мне улыбнулся. А за моим столом рядом с моим местом сидел бесстрастный Петя.
— Доброе утро Елена Макаровна, удачи сегодня нам всем. И еще, вам очень много звонков. Надо после заседания решить, на когда записывать.
— Петя, сколько ты получаешь у Князевых? У меня есть шанс переманить тебя?
— Шанс есть всегда, вы сами так говорили.
— После этого дела я хочу отдохнуть. Встретиться с родителями, они часто звонили, ты же помнишь, а времени у меня не было. Поэтому поставь телефон в офисе на автоответчик. Я буду отдыхать.
Он посмотрел на меня, пристально, согласно кивнул и больше не поднимал эту тему. Просто остался сидеть на месте моего помощника, как и всегда в последнее время. Слова секретаря «Встать, суд идет» прозвучали словно гром. За спиной я услышала единый и тяжёлый вдох и перепуганный выдох, но не обернулась. Решение суда озвучено было в давящей тишине. А мои слова о ходатайстве об УДО потонули в восторженных всхлипах и даже рыданиях все за той же спиной. Поэтому мне пришлось трижды повторить просьбу об ходатайстве. В итоге судья махнула рукой и подозвала меня и обвинителя. Естественно мой рост не позволил мне смотреть судье в глаза. Я с трудом, на цыпочках, выглядывала из стола на возвышении только одним лбом. На что обвинитель закатил глаза и недовольно фыркнул. Судья позволила себе улыбнуться и нагнулась ко мне через стол.
— У меня ходатайство на УДО, мой подзащитный отбыл уже в местах лишения воли год и семь месяцев.
— Возражений нет? — Судья перевела взгляд на обвинителя, вернулась глазами ко мне и сдавленно засмеялась, пряча смех за внезапным кашлем.
— Нет, ваша честь. — Хмура смотря на меня сверху вниз сказал обвинитель.
— Суд удаляется на совещание для принятия решения по ходатайству по условно-досрочному освобождению на пол часа.
Громко сказала судья, чем вызвала страх в глазах родственников моего подзащитного. Вот так, правильно, родственники моего подзащитного. Судья и секретарь ушли. Подзащитный был в клетке под военизированной охраной. А его семья со страхом уставилась на меня.
— Леночка, родная, куда там суд удалился? Что случилось, решение отменили?
Сергей с тревогой спросил осипшим голосом.
— Сергей Николаевич, вы ошиблись с обращением. — Строго прорычала я. Родная для него та самая Олечка, которая терлась об него и падала в объятия.
— Леночка, дочка, — чуть ли не плача заговорила тетя Катя. — объясни, что случилось. Неужели решила увеличить срок?
По ее щекам потекли слезы, и ее ровная спина стала сгибаться, а плечи словно таяли сжимаясь.
— Теть Катя, я же сказала вам, все будет хорошо, просто верьте в меня.
Мне стало обидно. Я понимаю, они радовались трем годам половину из которых Николай Федорович уже отсидел, не слышали моих слов, но разве я бьюсь в панике, разве я дала повод к такому недоверию… Я тяжело вздохнула и отвернувшись пояснила причину ухода судьи в совещательную. Потом не оборачиваясь ушла из зала заседаний через дополнительную дверь, где чуть раньше скрылся обвинитель. Только от взгляда моего подзащитного, обеспокоенного и очень внимательного, я не скрылась. Да и мокрые глаза от него не таила. Молча ушла в туалет. Привела себя в порядок, заглянула к секретарю судьи, тихо поставила ей под стол вынутую из сумки бутылку вина и положила на стол шоколадку и не дожидаясь ее возвращения ушла. Это была моя традиция, каждый раз выигрывая дело, добиваясь того, к чему шла в решении суда, каждый раз я молча оставляю вино и шоколадку секретарю. И с ростом моего дохода дорожает вино и шоколад. Это не взятка и даже не благодарность — это моя дань Фемиде, пусть она и слепа, но пусть будет справедлива.
Мое ходатайство полностью удовлетворили, возражений от обвинителя не последовало и подсудимого, Князева Николая Федоровича освободили в зале суда по УДО. После оглашения суда была тишина. Режущая тишина недоверия. Лязг решетки и открывающегося замка, тихие, но уверенные шаги моего подзащитного. И его шёпот мне на ухо в его крепких объятиях:
— Спасибо дочка. Ты молодец. И не убегай, не решай с горяча.
Николай Федорович отпустил меня, точнее опустил меня на пол разжав свои объятия. И дальше объятия, слезы и поздравления от семьи. Но не меня. Они были одним целым, семьей. Обнимались, девчонки открыто плакали пытаясь сквозь слезы что-то сказать. Я тихо собрала свои вещи и убежала через все ту же дверку в коридор. А потом бегом, со всех ног, я рванула к выходу. Там ждало такси, его я вызвала еще прячась в туалете, согласившись оплатить ожидание. Сумка с моими вещами ждала меня у охранников на входе, их я долго упрашивала, не хотела возвращаться в гостиницу. И лишь, когда захлопнула дверь такси и задав направление в нужный аэропорт, я разревелась. У меня была истерика словно у глупой девчонки. Радоваться надо, такое дело выиграла с обвинения «преднамеренное убийство с особой жестокостью», а это 10–15 лет минимум, вышла на не преднамеренное, в состоянии аффекта и добилась освобождения и это будучи госзащитником. Я теперь стану популярной и востребованной, как защитник в уголовных делах. Журналисты, которых мне удалось избежать, сделают из меня личность, обсуждаемую. Но мое желание было быть как можно дальше от семьи Князевых и одновременно как можно ближе. По крайней мере к одному его представителю точно. До регистрации я поела в одной из забегаловок в здании аэропорта. Пройдя регистрацию сидела погруженная в себя и тихо ранняя слезы. Только благодаря бдительным работникам я не пропустила рейс, мою фамилию не раз называли, но я не видела и не слышала. Просто сидела в зале ожидания у нужного выхода тихо плача. А в какой-то момент почувствовала, как кто-то вытянул из моих рук билет и паспорт, подняла глаза и увидела ласковый взгляд женщины в форме уборщицы. Она вытерла мои слезы своим платочком. Прочитала фамилию в паспорте, улыбнулась. Подхватила мою сумку и сумочку в одну руку, а другой взяла меня под руку и повела к стойке. Передала девчонке за стойкой мои документы, а парню рядом сумки. Приобняла меня и шепнула с явным восточным акцентом: «жива, а остальное наладится». И ушла убедившись, что я твердо стою.