— НАШИ стаи — он словно гром прозвучал нас всеми выделяя слово «наши» — выражают недоверие стражам. Основание: показания Фонберина и его бывшей стаи. Их безнаказанность и годы террора всех стай. И передадим на суд только после проверки в рядах стражей и публичных судебных разбирательств. Всю связь со стражами мы будем поддерживать только в телефонном режиме напрямую с вожаком или советом. Пятёрка старших может остаться здесь, если пожелает, для контроля за пленниками. Остальным стажам без разрешения суда стай, подписанного большинством, появляться на территории стай Князевых запрещено.
— И Волковых. На этом разговор закончен. О достигнутых сегодня соглашениях и запрете мы сообщим совету стражей, суду стай и всем вожакам стай, с которыми сможем связаться.
И волки двинулись к стражам выводя их к машинам.
Пленников увели и заперли. Костры погасили, ковры собрали, и стая разошлась по домам. А я с Князевым и нашим советом сидели на веранде и обсуждали итоги. Всё пошло не совсем так, как мы планировали. Мы хотели отдать пленников, всех кроме Фонберина. Но мы планировали срыв той дамочки, чьё имя я даже не запомнила. Благодаря ей мы планировали выказать недоверие стражам. Но все пошло не совсем по плану. И теперь пленники у нас, мы за них отвечаем и не известно какого саботажа ждать в связи с этим. Стажи и мы в непонятном и пока в не вооружённом конфликте. Да, мы хотели просеять и найти среди стражей предателей и отложить суд. Чтобы сдать людям Фонберина и оправдать его там. А теперь мы не знаем, что делать и с чего начинать. Постепенно на наши посиделки пришли многие из стаи и пятёрка старших стражей. Мы долго так сидели кто где нашёл свободное место и пили в молчаливых раздумьях. Бабуля поставила на стол сладкое, самовар, домашнее вино, фрукты. Первым нарушил тишину Вацлав.
— Знаешь, Коля, когда мы обсуждали сегодняшний день, то договаривались о другом.
— Да уж. — подхватил Георг. Вот не получалось у меня даже мысленно их называть по отчеству. Как-то слишком молодо и активно они выглядели. — Знаешь Коля, я вот смотрю на тебя и себя, вроде уже седые и далеко не молодые, да у нас же трое внуков на двоих, а как свяжусь с тобой, так вечно как мальчишка вляпываюсь. И как всегда в неприятности меня втягиваешь именно ты.
И они засмеялись. Громко и от души. Их смех подхватили и остальные. Уже утирая слезы и прекращая смеяться, мы все понимали, что выплёскивали напряжение смехом.
— Ну что ж, мальчишки. Послушайте теперь взрослых и мудрых женщин. — Заговорила бабуля, когда сил смеяться не осталось. — Сделанного не воротишь и не изменишь. Но нам надо самим сообщить другим стаям свою версию и как можно быстрее. Быстрее других.
— Поэтому, — вклинилась в разговор Виктория — пока остальные витали в облаках и мечтали, мы с Сашкой подстраховались. Мы скачали контакты всех стай, телефоны вожаков и экстренные контакты стай, их электронную почту. Только там столько данных…
— Можно создать общие группы в интернете, в разных сетях, где добавить все контакты. Тех, кого не будет в них, обзвонить лично и сделать рассылку со ссылкой на группу. Также заархивировать видео с суда стаи и сегодняшней встречи и сделать рассылку на почту для подстраховки.
— Правильно Сашка. — Подхватил Игорь Валерьевич и Князев. — Ты и займись этим.
— Петь, Сень, Ян, Дэн, Коль, организуйте все. Соберите ноутбуки по домам и организуйте группы. От моего имени и от имени Николая Фёдоровича, обязательно в каждой группе должны быть его и мой контакт. Сделайте списки. Кто подозрительно активен, кто подозрительно не активен в группе. Отдельно, кто не в сети и не отметился. С этими надо связываться лично. Также с почты, моей, только не личной. Создайте, если нет электронной почты нашей стаи. И делайте рассылку всем. Тоже с почтой Князевых. У них должно быть одно и тоже от двух источников, от двух стай. И берите всех, кого надо в помощники из стаи.
Из-за стола ушла вся молодёжь. Старшие тоже постепенно расходились. В итоге остались только родители, совет, стражи и я с Князевым. Они вспоминали былые времена. Говорили о молодости подсмеиваясь друг над другом. Было тепло и уютно. До те пор, пока Георг вдруг не спросил у Князева:
— Тебя можно поздравить дружище. Младший сын нашёл пару. Когда-свадьба-то? Говорят, вы уже ждёте прибавления?
Я как раз запивала чаем разжёванный пряник. Напротив, сидел собственно сам Князев, там же Георг и мой отец в обнимку с мамой. Как в плохой шутке, все прожёванное и запитое равномерно распределилось по собеседникам, сидящим, напротив. Только мама умело прикрылась отцом нырнув ему за спину.
— Вот же гад. Запрещаю. Вообще запрещаю появляться и этой лживой сволочи и его Олечке, и деточкам их.
Мне было плевать на немые и ошалевшие взгляды всех присутствующих. Плевать на оплёванных мужчин, которым не повезло сидеть напротив меня и на ловко увернувшуюся маму тоже. Я злилась. И мне было больно. За столом была тишина. Я встала после своей гневной речи и вылезла из-за стола. Уже на пороге, уходя к себе в комнату, я из последних сил сдерживая предательские слезы глубоко вдохнула и не поворачиваясь с выдохом произнесла.
— Я вожак и от слов не отступлюсь. Все наши договорённости в силе, с моей стороны уж точно. Но я запрещаю ему быть на моей земле и ей тоже запрещаю.
Плакала я долго. Ушла в ванную и плакала, открыв воду. Глупо надеясь заглушить все звуки. Рыдала сначала жалея себя. Потом кляня себя. А потом его и его Олечку. Потом вспомнив слова о прибавлении, заливалась слезами кляня себя и его и желая здоровья и будущей маме, и ребёнку. А когда слез не осталось, как и сил, ушла к себе и уснула едва, коснувшись подушки. На утро выползала из своей комнаты зная, что мне предстоит ещё целый день в заботах и точно зная, как я выгляжу. И застав дома только бабулю, я завтракала молча, вспоминая и коря себя за несдержанность, а заодно вспоминая, когда именно моя размеренная и спокойная жизнь превратилась в пороховую бочку или скорее катание на горках вверх-вниз, мёртвая петля, затишье и опять то вверх, то вниз.
Сытая, без настроения, но серьёзно настроенная я шла к местному клубу. Там ребята организовали целый компьютерный клуб. Каждый сидел за ноутбуком и общался в одном из чатов отслеживая и пополняя информацией. Собирали истории у других стай. Ребята работали всю ночь. Сейчас объясняли тем, кто их сменит. Пришедшие на пару часов раньше меня пятёрка стражей с Князевым и моим отцом бурно обсуждали что-то. А заметив меня, резко стихли. Вообще затихли все. Нет, никаких косых взглядов или ещё чего-то. Просто тишина.
— Что случилось? И насколько это серьёзно?
— Ничего из того, что мы не обсуждали раньше. — Взял слово Князев. — Но все равно не очень приятное.
— Да что вы тяните-то? — Не выдержал отец. — Одни молчат в страхе. Другие жаждут женить своих бездарей на тебе и только тогда поддержат. Третьи вообще за мир во всём мире, а поэтому против насилия. Словом, все они примкнут к победителям, когда глотки уже будут перегрызены. В основном это все стаи к кому Фонберины не приходили с визитами или кого они почти раздавили и уничтожили. Но половина стай поддерживают нас. Точнее они готовы к открытым разбирательствам со стражами и Фонберина. И к противостоянию.
— Ну все ни так и плохо. Чего-лица-то такие. А вообще, я тут подумала. Нам нужна демонстрация силы и своей власти. Но в рамках закона стай. Даже больше, демонстрация закона стай от нас и пренебрежение или замалчивание, или лучше, увиливание со стороны стражей. Помнится, в общих законах всех стай, есть положение о компенсации от стражи расходов, если стая или её члены пострадали от их действий или бездействий, которые можно было избежать. И я вот думаю. Если мы призовём к ответу стражей одновременно с мирским судом над Фонбериным. В том смысле, что моя стая потеряла детей, сама отследила виновника, потеряла вожака и была брошена в смутные времена на произвол судьбы и без поддержки стражей. Мои люди разорились, многие в долгах, многие земли были захвачены или отняты. А стража молча отсиделась в стороне. Уверена, бабуля обращалась за помощью, а значит есть документальны, след где они отказались помочь и возможно кто-то нажился на этом. Найти бы.
Мысль эта мне приходила ещё, когда этот закон мне объясняли, приводя примеры из истории. И вот сейчас, она обрела реальные очертания.