— Еще раз здравствуйте, сержант. Это моя девушка, а с сестренкой вы знакомы.
— Довелось, — улыбнулся он. Взгляд на секунду замер на валявшемся ремне. — В первый раз сестренке досталось из-за вашей девушки. Из-за кого теперь?
— Мало ли в Бразилии Педров, как говорила незабвенная донна Роза Дальвадорес.
Сержант вздохнул.
— Я предупреждал, чтобы вы поумерили пыл… Алексей Егорович, если не ошибаюсь. Нет, как-то интереснее, напомните, пожалуйста.
— Алексантий.
— В прошлую встречу, Алексантий Егорович, вы нанесли прекрасной родственнице заметный внешний ущерб. В тот раз ситуация с трудом, но разрешилась, сейчас мы видим рецидив в тяжкой форме с применением подручных средств. Повреждения у потерпевшей, не сомневаюсь, серьезные. Придется вам проехать с нами. И вы, Мария Егоровна, собирайтесь. Оденьтесь потеплее, оформление займет много времени. Девушка Алексантия поедет свидетелем, ее тоже необходимо освидетельствовать на предмет побоев. Как вас зовут?
Хадя, к которой обратились, вдруг покраснела, начала что-то говорить, но Машка громко перебила:
— Никуда не поеду!
— Поедете, — равнодушно бросил сержант. — Это необходимо.
— Вы не можете меня заставить. Я не буду писать заявление на брата!
— Неважно. Преступление совершенно в отношении несовершеннолетней, и мы обязаны…
— Не было никакого преступления! Обычный бытовой шум, который дураки-соседи приняли за что-то другое. — Машку понесло. — Не знаю, что им втемяшилось. Я сама на них подам за клевету. Давайте составим заявление.
— Сначала разберемся с первым делом.
Говорил только сержант. Напарник, видимо, был новичком, он только смотрел и слушал, причем — открыв рот. В подобные ситуации, сразу видно, попадать ему не приходилось. Учился на ходу.
— Кроме небольшого шума мы ни в чем не повинны! — Машка победно сложила руки на груди.
Я стоял молча, прикрывая спиной прячущуюся в полутьме Хадю. Выгораживавшая меня сестренка выглядела круто, но куда ей бодаться с правосудием. Законы до конца не знают даже те, кто их принимал, прав тот, у кого больше прав, остальным надо полагаться на здравый смысл и умение договариваться. С замиранием сердца я ждал подходящего момента. Что предложить — пока непонятно, я не богач, а сержант не похож на вымогателя, но он человек, а люди всегда между собой договорятся. Мысли бились в истерике, однако главное направление держали: пусть меня арестуют за что угодно, только бы не вплели Хадю.
На заявление сестренки сержант отрицательно помотал головой:
— В отношении вас, Мария Егоровна, совершено насилие, и если я не приму мер…
— Не было насилия! — вскричала Машка.
— А я уверен, что медицинский осмотр покажет обратное. Все говорит о том, что места, по которым любит лупцевать вас любимый братец, находятся в состоянии, однозначно квалифицируемом как…
— Я никуда не поеду и ничего не буду показывать!
— Мария Егоровна, это в ваших же интересах.
— В моих интересах вместе с братом остаться дома!
— Уверены? — Сержант многозначительно уставился на валявшийся ремень.
— Не представляете, с каким удовольствием я сдала бы его вам со всеми потрохами за все издевательства со времен, когда я еще говорить не умела, но он мой брат, а говорить я уже научилась. Читайте по губам: н-е-т! Если и это непонятно, объясню на пальцах, причем на одном, среднем.
— Алексантий Егорович поедет с нами в любом случае, будете вы писать заявление или нет, поскольку имеются свидетели…
Эмоции сестры горохом отскакивали от стены уверенности в правоте дела, которое творил сержант. Дело плохо. Пора вмешаться, пока не стало хуже.
— Я так понимаю, что если Маша откажется ехать, вы все равно заберете меня? Одного? Поехали.
— Саня, ты что?! — Машка схватилась за меня как утопающий за уплывавшую лодку. — Тебя же посадят в тюрьму!
— Разберемся. Ты пока звони родителям, расскажи, что произошло, пусть вызывают лучшего адвоката, такого, чтобы объяснил ребятам в погонах, что такое хорошо и что такое плохо, и чем насилие отличается от воспитания. — Войдя в роль, я указал сестренке на Хадю. — Скажи, что имеется свидетель моей невиновности, он подтвердит факт принуждения со стороны власти несовершеннолетней к даче ложных показаний.
Козырь нашелся сам собой. Когда я начинал говорить, о концовке даже не думалось, за меня говорило нечто свыше.
Теперь есть, что обсудить с полицейскими для поиска взаимовыгодной развязки. Хадя, конечно, подтверждать не пойдет, и никаких «лучших адвокатов» родители не найдут, кроме самого дешевого, но оппоненты этого не знают.