Ты запомнишь меня на всю жизнь, любимая. Я останусь твоим самым лучшим и худшим воспоминанием. Потому что прошлое тебя помнит.
Сквозь песню «Centuries» группы Fall Out Boy, я заметила, как горит экран моего телефона на пассажирском сидении. Я убавила громкость и наклонилась за телефоном. Номер не определился, и я взяла трубку.
- Алло. – я хлюпнула носом.
- Где ты? – злой голос принадлежал Илье. Понятия не имею, откуда у него мой номер. В глазах почему-то защипало. Он не должен видеть меня такой. Я вздохнула поглубже.
- Понятия не имею. – я знала лишь, что дорога продолжается и это главное сейчас.
Илья – единственный человек, которому я не хотела казаться слабой. Я не должна, не должна, не должна.
Я всхлипывала всё больше и сильнее.
- Котёнок, – ему было сложно. Он впервые назвал меня ласково. Я с силой прикусила нижнюю губу, заставляя слёзы остановиться. – Я тебя прошу, езжай домой.
Я остановилась перед светофором. Хотелось упасть и забыться.
- Я не могу. – прошептала в трубку. – Они до сих пор преследуют меня. Они никогда не оставят меня в покое. Никогда.
Илья на мгновение замолчал. Он не знал кто это они. Да ему и не нужно. Чудовище и так всё понимал.
- Кать, я прошу тебя, возвращайся домой. – меня никто не понимает. И не поймёт.
Я сбросила вызов, так и не ответив ему ничего. Возможно, он прав. Мне нужно ехать домой. Дома меня ждёт кровать, таблетки, сон и безпосность.
- Ты должна заявить на них в полицию – мой любимый доктор Ирина Александровна, и теперь вторая часть моей жизни.
Родители не знают, что произошло с их дочерью за две недели их отсутствия. Они считают, что это депрессия, ведь я им сказала, что просто рассталась с Антоном, поэтому они отвели меня к психологу. Я умоляла Ирину не рассказывать правду родителям или кому-либо ещё. Я знаю, что все наши встречи являются конфиденциальными, но также знаю, что всё равно ведётся учёт по моему состоянию психического здоровья.
- Ирина Александровна, Вы же прекрасно знайте, что не могу. – я сложила свои руки на коленях и прокручивала кольцо на среднем пальце.
Мы встречались каждый четверг. Этот день я ждала как глоток воды, после пустыни Сахара. Она стала мне второй мамой. Ей было каких-то жалких тридцать лет, но выглядела она прекрасно: красивые, чуть припухшие губы, золотые глаза, прямые чёрные волосы, почти всё время собранные в пучок, очки в чёрной оправе – она скорее была похожа на студентку, чем на подросткового психолога.
- Ты можешь, просто не хочешь. – заявила она. Ирина достала из ящика мои таблетки, которые она прописала и купила их специально для меня. – Катя, ты не можешь всю оставшуюся жизнь думать о мести и бездействовать.
Я резко вскинула голову. Да, я думала о мести. Каждую ночь, каждую секунду – я думала лишь об этом.
- И что Вы предлагайте? Мстить? Как? Заявив на них в полицию? Я что похожа на идиотку? – я встала с кресла. Она никак не отреагировала на мою вспыльчивость. Я знаю, что она любит меня, и я тоже её люблю. Ирина никогда на меня не кричала, не ругала или отчитывала. Она говорила, что каждый отвечает сам за себя. И неважно, сколько лет тому человеку.
- Можно и другим способом. – она пожала плечами.
- Каким? – я села обратно.
- А вот это, – она указала указательным пальцем на меня. – ты должна придумать сама.
Я буду им мстить. Однозначно. И неважно, каким способом.
Я подъехала к своему дому. Утёрла последние слёзы со щёк, закрыла на мгновение уставшие глаза. Песня исполнительницы Sia «Big Girls Cry» была на заднем фоне моих мыслей. Сколько я уже не виделась с Ириной? Год? Около того. Надо её навестить. Я выросла только благодаря ней. Она научила меня скрывать чувства от других, она научила правильно врать людям. Она была тем, кто кинул спасательный круг, когда я тонула. Она – человек, который помог мне выпутаться из тез верёвок прошлого, что сковывали меня.
Я открыла дверь машины и вышла наружу. Холодный воздух окутал моё лицо. Я сразу пожалела, что плакала. Ветер заставлял меня одуматься. Я поспешила скрыться от него, от его упрёков, от его осуждений. Он гнал меня вперёд, и я быстро зашла в подъезд. Быстро поднялась на свой этаж. Хотела уже доставать ключи, но тут послышалось:
- Надеюсь, ты не собираешься кинуться кому-нибудь под колёса?
Я подняла свои уставшие и опухшие глаза. Илья не выглядел усталым, и он не смотрел на меня с сожалением, и за это я ему благодарна.