Казалось, ее гнев развлекает его. Дея могла бы поклясться, что Йеванн наслаждается их пикировкой. Едва не облизывается, как сытый кот, играющий с мышью.
— Я уже говорил. Венарий уверен, что наш ребенок будет обладать особыми силами.
— Но почему именно я?! У него на службе достаточно сильных целительниц!
— Не догадываешься?
— Нет, и даже не собираюсь. Мне надоели ваши намеки!
Она поднялась. Так резко, что едва не перевернула бокал с водой.
— Сядь.
Тихо. Бесстрастно.
Но Дея упала на стул.
В тихом голосе Йеванна прозвучало столько силы, что сопротивляться ей было бессмысленно.
— Разговор еще не окончен, — в его глазах сверкнула холодная сталь. Этот человек с такой внезапностью переходил из одного эмоционального состояния в другое, что это пугало девушку и сбивало с толку. Она не могла приспособиться к этому. — Если ты так глупа, что не смогла сама догадаться, то я объясню. Я был мертв, моя душа отлетела, ты нашла ее и вернула. Все просто. Только своей бессмысленной помощью ты пробудила мою демоническую часть. Теперь я живой и здоровый. Хожу, говорю, ем, оправляю естественные потребности. Мыслю. Но мой демон привязан к тебе. Я не могу умереть, пока ты жива. Но и ты не умрешь, пока я живу. Наши жизни и души связаны. Ты сама это сделала. Теперь понимаешь?
Голос мужчины упал до рычащего шепота. Этот тихий утробный рык — рык пробужденного демона — прокатился по Дее внутренней дрожью, заставил все внутри похолодеть, а кожу покрыться мурашками. Даже волосы на затылке встали дыбом.
Дея замерла, глядя ему в глаза, загипнотизированная вспыхнувшим в них черным пламенем и багровыми искрами. Искры плясали, кружились, складывались в фантастические фигуры, завораживали, завлекали в чуждый неведомы мир…
И она поняла.
Он не все ей сказал, посчитал, что и этого будет достаточно. Ни к чему женщине знать то, что поможет ей манипулировать мужчиной. Впрочем, если она не глупа, то сама догадается. Сопоставит все факты.
И она сопоставила.
Глава 7
Йеванн остался внизу, в столовой. Дея не знала, где ему постелить, ведь в доме кроме ее собственной спальни, комнаты Ноэля и Катарины спать было негде. Но маг с кривой усмешкой заявил, что «госпожа ворожея» могут не беспокоиться. Мол, ему не привыкать к походным условиям и ночевкам на полу в господских домах.
Последняя фраза неприятно кольнула.
— В гостиной есть диван, — резко заметила Дея, — правда, для вас он будет коротковат, но это лучше, чем спать на полу.
— А в свою кровать ты меня, значит, не приглашаешь?
Это было сказано с явной издевкой. И взгляд такой раздевающий, жадный, прошелся по ней, опаляя открытую кожу.
Дея почувствовала, что снова краснеет, и это разозлило ее еще больше.
— Даже не думаю, — отрезала, тряхнув головой.
— Жаль, очень жаль. Ты не знаешь, от чего отказываешься, моя милая вдовушка.
— И знать не хочу!
Развернувшись, она направилась прочь. Взгляд Йеванна буравил ее затылок, пока не закрылась дверь столовой, отрезая их друг от друга.
Только тогда Дея поняла, что задыхается, а сердце колотится, как сумасшедшее, словно хочет выпрыгнуть из груди. Внутри бурлили непонятные, неподвластные ей эмоции. Незнакомые, и от того пугающие.
Этот мужчина странно действует на нее. Он ее провоцирует. Но зачем?
Она не знала ответ на этот вопрос, и знать не хотела. Все, что сейчас ей нужно, это забиться в угол, где ее никто не найдет, и спокойно обдумать все, что случилось.
А подумать было над чем.
Дея не рискнула остаться на ночь в своей спальне. Быстро приняв ванну, уже приготовленную служанкой, переоделась в простую сорочку с рюшами, накинула сверху сатиновый пеньюар и на цыпочках пробралась в комнату к сыну.
— Миледи, я постелила господину Райсу в гостиной, но он все еще сидит в столовой и пьет, — с опаской прошептала Катарина, едва Дея вошла. — Уже вторую бутылку!
— Замечательно, — буркнула Дея, — надеюсь, он лопнет.
И тут же мысленно отругала себя. Он же сказал: умру я — умрешь ты! Как можно такое забыть!
— Иди, — махнула служанке.
Ноэль уже спал в обнимку с серым плюшевым зайцем — мистером Прыгуном.
Заяц выглядел безобразно: видавший виды, с потертым на пузе плюшем, пуговицами вместо глаз, и оторванным ухом, вместо которого Дея выкроила новое из голубого вельвета. Но этот заяц был любимой игрушкой Ноэля. Единственной, что подарил ему отец. Единственной, что она захватила с собой, когда бежала с сыном из Иллурии.