Только потеряв Бертрана, единственного человека, который о ней заботился, Дея поняла, что обязана ему всем, что имеет. Всем, что было хорошего в ее жизни.
Ее сердце сдавили горе и скорбь.
Вот уже два года она бережно хранит память о муже. Но сегодня ее впервые поцеловал другой мужчина. Поцеловал грубо, зло, не скрывая своего отношения к ней. Она должна ненавидеть его за это! Должна! Тем более что он косвенно виноват во всем, что случилось.
Она прикоснулась к своим губам, невольно вспоминая вкус этого поцелуя. И почувствовала, как внутри разливается странный жар.
Взгляд затуманился, ноги задрожали.
Она потрясла головой, прогоняя внезапную слабость.
Что с ней такое? Он ее чем-то околдовал?
Дея не знала и не хотела этого знать. Но на могиле Бертрана она поклялась, что ни один мужчина в мире не коснется ее. Ни один не снимет с нее вдовье платье.
Теперь она собиралась сдержать свою клятву.
Йеванна не оказалось внизу. Дея заглянула в гостиную, в столовую, где на столе стоял одинокий бокал и пустая бутылка из-под вина.
Подумав, она прошла в кухню. Там тоже никого не было.
На миг ее охватила робкая надежда: а вдруг он ушел? Понял сам, что их брак — безумие, и ушел?
Но скрип входной двери и тихое чертыханье, сказанное знакомым простуженным голосом, подсказали, что он еще здесь.
Она вышла в прихожую, как раз в тот момент, когда Йеванн переступил порог и закрыл за собою дверь. Он постукивал сапогом о сапог, чтобы сбить снег. На его плечах, поверх песцового меха, серебрились снежинки. В руках темнел лошадиный стек.
Почувствовав ее появление, он вскинул голову и криво усмехнулся:
— Снегопад.
Но его глаза не смеялись. Они оставались холодными и цепкими.
А еще от него разило вином.
Дея глянула на куски снега, что уже начинали превращаться в грязные лужи.
— Я скажу Катарине прибрать здесь, — произнесла, стараясь скрыть неприязнь.
И уже развернулась, собираясь уйти, как он ее остановил:
— Позже. Сейчас нам нужно поговорить.
Это были ее слова! Это она должна была их сказать! Но испугалась. Да, испугалась, едва встретилась с его взглядом.
Так легко быть храброй, сидя в своей комнате. А здесь, рядом с этим мужчиной, вся ее храбрость куда-то исчезла. Остался лишь неприятный комок внутри, а еще страх.
Страх перед тем, кто сильнее. В ее глазах Йеванн Райс был стихией, которую она не могла контролировать.
Мысленно помолившись, Дея повернулась к нему.
— Я тоже хотела поговорить с вами, — ее голос немного дрожал. — Но сейчас не лучшее время.
— Да? — он снял перчатки и двинулся на нее. — Это почему же?
— Вы… вы пьяны! — ахнула Дея, когда он качнулся.
— О да, — уголок его губ саркастически дернулся вниз, — вас это смущает, моя прелестная вдовушка?
Он окинул ее странным взглядом, от которого у Деи по спине побежал холодок. Смесь разочарования, сожаления и презрения.
— Скажите, сколько мужчин задирали эти скромные юбки?
— Что? — она задохнулась от его слов. — Да кто вам дал право так…
Он грубо оборвал ее:
— Напомнить? Юридически я ваш муж последних два года. И раз вы так щедро дарили свою любовь зеленщику и мяснику, то почему бы не подарить ее мне?
Отступать было некуда. За спиной только стена, да еще вход в столовую.
Дея машинально шагнула через порог, лишь бы увеличить расстояние между ними.
Йеванн не торопился. Он понимал: она никуда не сбежит. Но ее страх возбуждал в нем охотничьи инстинкты. Ее паника пробуждала в нем хищника. Ее отступление — желание гнать добычу. И он наслаждался моментом.
Шаг за шагом он двигался на нее, и шаг за шагом она отступала. Пока, наконец, не уперлась поясницей в стол.
Ее черные глаза распахнулись во всю ширь. Она поняла, что оказалась в ловушке.
— Садитесь, — фыркнул Йеванн, указывая на кресло. — Я не собираюсь насиловать вас прямо здесь.
— Вы… Вы ужасный человек! — выдохнула она, вкладывая в голос всю ярость и ненависть. — Я вас ненавижу!
— О, да, — он ухмыльнулся, глядя на ее сжатые кулачки. — Я сам себя ненавижу. Но это никак не относится к нашему делу.
Расстегнув плащ, он бросил его на спинку кресла, уселся с хозяйским видом и закинул ногу на ногу.
— Итак, — смерил ее внимательным взглядом, — вы хотите стоять? Что ж, стойте. Так даже интереснее. Я представлю, что вы непослушная горничная, которую следует наказать.
И демонстративно положил на колени стек.