После обследования спальни, обошла всю пещеру. Даже выкупалась в небольшой купели, правда вода холодная. Она обжигала кожу, но в голове возникало что-то теплое, что горячило кровь. Как будто это не вода лилась водопадом по телу, а чьи-то руки ласкали меня, как прежде было здесь. Было здесь?! Мне показалось, что сейчас я вспомню, кому принадлежали эти руки, стоит только представить и скользнуть по этим рукам выше, к плечам, к шее, к лицу, и я увижу, но как только в памяти взгляд упирался в плечи, видение пропадало.
Но зато в чистом теле стало легче. Так я бродила по пещере долго, зацепляясь взглядом за предметы, надеясь вспомнить хоть что-то. Какое сейчас время суток я тоже не знала. Только возникшая жажда напомнила мне, что я голодна и не ела очень давно. Но в пещере не было и грамма съестного. Надо было заняться едой. Только это заставило меня выйти из пещеры.
Окружающий лес был чужд, окружал меня незнакомыми звуками, неясным стуком и гулом того, что неотвратимо толкало меня идти в ту сторону. Совсем неожиданно я ощутила за своей спиной тяжесть и оглянулась. Крылья, мои черные крылья. Клыки во рту, когти на руках. Ларкус сказал, что я вампир.
Я уже кралась, подходя к тому, чье сердце билось столь близко. Животное. И что? В следующее мгновение я поняла, что мне предстоит. Это опять тело напомнило о том, как охотятся вампиры. Бросок, взмах когтя и я припала к тому, что сейчас выбивается из вен, льется мне в рот, наполняя меня силой.
Я ужаснулась своему поступку, но в тоже время считала это правильным. Вампиры так питаются.
Потянулись мои длинные дни. Идти куда-то я не решалась, так как не знала, вернее не помнила ничего о жизни в этом мире. Толи действие яда прекращалось, толи я новой кровью разбавляла его в себе, но сначала я заметила, что язык уже не заполняет весь мой рот, я могу им свободно шевелить. Даже попробовала что-то сказать. Получилось, но не сразу. Язык все еще плохо меня слушал. Это взбодрило, вселило надежду, что я заговорю, а потом и вспомню. И я вспомнила, правда сначала воспоминания хлынули в обратном порядке. Сначала это была охота на зомби, моё ранение, а затем лавина памяти захлестнула меня, зацепившись за мужчину моей мечты, за стрева. Того, кто бросил меня здесь, но обещал вернуться.
Время остановилось после его ухода. Вокруг образовалась пустота, пространство без звука и света. Он забрал с собой свет, да, он и сам был этим Светом. Он мог забрать и мою жизнь, но не сделал этого. Свет пожалел её тьму.
Я сидела в темноте, укутав себя своими нетопыриными бархатными крыльями не от холода, а, казалось, от одиночества. Сколько прошло времени этого сидения, я уже не могла вспомнить. Месяц? Два? Из забытья меня выводил только голод, заставляющий рваться наружу и искать пропитание. Зов крови становился все сильнее и сильнее, туманил разум и заставлял выпускать когти и клыки, срываться с места и искать добычу. Насытившись, мне опять не оставалось ничего другого, как вспоминать то, что когда-то было в её жизнях. Именно жизнях, так как раньше я была человеком, потом стала нежитью, а кем становлюсь – вообще не понятно. Я старалась вспомнить как можно больше мгновений моего прошлого. Казалось, что эти крохи заполняют сознание и не позволяют образоваться чему-то неизвестному, что сделает меня другой. Сделает кем-то другим.
Мне не хватало якоря, чтобы мою судьбу не мотало из стороны в сторону, как мотает утлую лодку по морю. В памяти одни скитания и борьба за выживание. Она сплошная боль от потерь. Сначала родители, хотя они, может, и живы, но я ведь для них умерла. Потом Винольм, оставившего зияющую рану на сердце. А сейчас я опять потеряла всё. Вдруг Ларкус не вернется? Станет ли он моим якорем?
Когда прошло моё заторможенное безумие, я озадачилась дальнейшим существованием. У меня не было ни денег, ни одежды. Я не знала какой день и месяц, но все же решила совершить попытку сходить в город, послушать людей. А начать надо со своего внешнего вида. То, что я увидела в зеркале, повергло меня в шок. Судя по моим воспоминаниям, я и раньше не была красавицей, а теперь на меня смотрело бледное исхудалое создание, способное и меня испугать. Волосы торчат во все стороны, спутаны так, что никакой гребень не поможет. Платье висит мешком, из рукавов видны тонкие пальцы, как будто на кости натянули кожу. Шея такая, что, кажется, может переломиться в любой момент. Под красными ввалившимися глазами черные круги. Да в гроб краше кладут. Надо привести себя в порядок. Покрасить волосы, подогнать одежду. Подготовка заняла целых три дня. А чтобы тренировать голос, пела негромко песни, что учила еще в детстве. Вот уж не думала, что память вернет мне и их.