- Не беспокойтесь, Ривона. Если начальство одобрит ваши лекции, то выдаст соответствующий документ для вашего начальства, - заявил Эжен.
- Документ не заменит хорошего отношения ко мне, если я не явлюсь со всеми, как положено.
- Впереди еще целая неделя. Подумайте, - не унимался маг.
Всю обратную дорогу до гостиницы, где мы остановились, братья восхищались какой, оказывается, интересной жизнью я жила, насыщенной приключениями и подвигами. Не выдержав этот поток восторга, пришлось сказать:
- За всей этой героикой стоят человеческие жизни, седина в волосах и боль сердца от потерь. Вы выбрали тоже профессию боевого мага, значит тоже столкнетесь с тем, что вам придется хоронить тех, кого вы не смогли защитить, хоронить своих товарищей, да и ваша жизнь всегда будет под угрозой, что не добавит спокойствия и здоровья нашей матери. Запомните это. Все имеет свою цену, которую мы платим.
Мальчишки притихли, видимо переваривая услышанное, но потом Ним спросил:
- Ты тоже заплатила?
- Конечно. Седой головой в неполных 23 года.
- Но ведь ты … ты красишь волосы?
- Крашу и подправляю иллюзией, - уточнила. – Все! Хватит разговоров на эту тему. Просто не забывайте. А сейчас еще есть время для подготовки к первому экзамену. Не будем его терять.
Я уехала с обозом из Никосеи, когда братья сдали на «отлично» свой первый экзамен по магии. О том, что они успешно пройдут полосу препятствий, я не переживала. Жить Ним и Ким будут в общежитии академии, куда меня сводил Эжен, и я проверила условия проживания. Лекции я обещала прочитать в свой следующий приезд, месяца через два, договорившись с начальством. Администрация академии, заинтересованная во мне, написала просьбу на имя капитана Латиса. Доехали до Триля вовремя, нападений не было, что несказанно радовало всех, но мне что-то не давало покоя, моя интуиции говорила, что расслабляться рано. И это что-то неприятное было связано с именем Ларкус…
Он предстал передо мой опять в сиянии портала, как в моих снах, но сейчас это было наяву, прямо на учебном полигоне нашего отряда охраны, во время тренировочных боев. Когда вспыхнул свет перехода, все замерли, наставив своё оружие на того, кто появится. Стрев возник все таким же прекрасным, в белых одеждах, но выражение лица было удивленным. Он не ожидал увидеть меня? Но ведь шел ко мне, судя по порталу. Или не предполагал увидеть меня здоровой? Я заговорила первой:
- Рада видеть тебя, господин Ларкус.
- И я рад приветствовать тебя, госпожа Ривона да’ Элор. Мне особенно приятно, что я нашел вас в здравии и, даже, тренирующуюся с оружием в руках. Удивлен, но рад.
- Что-то вы, господин Ларкус, не особенно интересовались моим здоровьем, раз не пришли раньше, - с болью в голосе спросила я, не удержавшись.
- Извини, Рив, - уже менее официально сказал стрев. – Не имел возможности. Тогда нас видели и меня, как не выполнившего указание руководства, отстранили от работы, изолировав и лишив магических сил для перемещения. Я был под домашним арестом в своём замке, пока велось дознание. Потом, когда меня выпустили, я не решался идти к тебе, чтобы не выдать твоё местоположение, ведь они не поверили, что ты осталась разумной. Ссылались на доклад доктора.
- И что изменилось сейчас? Ты уже не боишься выдать меня?
- Нет, не боюсь. А изменилось все, когда произошло второе, аналогичное твоему, ранение с тем же ядом. Это тоже был вампир. Но на лечение он попал к другому лекарю. Он оказался более профессионален и более дотошен в знании и изучении ядов, поэтому скоропалительных выводов не делал и вернул вампиру способность говорить, что подтвердило разум, и память восстановилась. Оказывается, безумие возникает лишь в первые минуты после ранения, затем потеря памяти и распухший язык, не дающий говорить. Поэтому с тебя тоже сняли диагноз, а твоего лекаря отправили на переподготовку и больше боевых магов он лечить не будет. А я сразу за тобой, любимая.
Не знаю, что больше обрадовало меня – или то, что я больше не опасна, или то, что я любимая. А может, то и другое вместе, но я просто заревела. От переизбытка чувств. Ларкус подошел ко мне и обнял, выпуская свои крылья и окутывая ими, пряча моё мокрое от слез лицо на своей груди. Сердце просто пело в унисон биению стрева, чей поток крови, казалось, слился с моим потоком, и без укуса. Разве такое возможно? А сейчас еще и белую рубашку стрева испорчу слезами.