Джулии так и хотелось плюнуть на модные блестящие туфли модели, когда она преодолевая гордость опускалась начищать обувь девицы.
Когда половина Англии, наконец, увидела этот дурацкий во всех отношениях момент, свидетельствовавший о существовании рабства, Сара успокоилась и отправилась делать покупки. Пока барыня слонялась по бутикам, примеряя шмотки, невзрачная серая мышка Джулия молча переносила испытания, и время от времени (когда уж совсем невмоготу станет терпеть) дергала резинку на руке. Та сильно била по коже, приводя в чувства. «Ненавистная Рейчл» купалась в лучах внезапно обрушившегося на нее тепла и довольствовалась титулом новой компаньонки-подружки. Сара покупала ей платья и прочее, нахваливая и поощряя. Джулия же носила за великосветскими дамами пакеты, терпела и мечтала об окончании жуткого дня (ну и совсем уж иногда — «чтоб эти две кобылы споткнулись!»).
— Принеси мне воды! — кричала модель, и девочка на побегушках мчалась исполнять приказ.
— Вот, госпожа, — сквозь зубы произносила Джулия, каждый раз кланяясь и вытирая с лица газировку, которую выливали ей в лицо. В такие минуты она проклинала Ромео, привезшего ее в эту страну, собственное желание стать певицей, и мистера Хармана, который отдал ее на растерзание чокнутой модели.
Спустя час после прощания с госпожой, Джули неслась в кабинет шефа, чтобы высказать ему все, что думает. Элизабет, почуяв приближение интересных сплетен, увязывалась за рыжим вихрем.
— Вы что специально это сделали? — ударив кулаком о стол, рявкнула на начальника подчиненная.
Карман опешил и, ответил таким же резким ударом об стол со своей стороны. Поднялся с кресла, чтобы хоть так казаться выше.
— А ты думала все будет легко? Считай себя Золушкой! А ее — коварной мачехой! — по-русски ответил он, добавив в конце фразы для убедительности пару матерных слов.
— А вы себя феей возомнили? — прикрикнула на него девушка и тоже присоединила парочку непечатных выражений.
— Как прикольно! — Элизабет не могла находиться на своем рабочем месте, когда самое интересное развивалось в кабинете начальника. И вообще появление в офисе новенькой она считала переменой скучной жизни к лучшему.
Начальник и подчиненная уставились на безумно довольную секретаршу.
— Ничего-ничего, продолжайте! Не обращайте на меня внимание! Я, пожалуй, закажу новый стол, а то этот до завтра не доживет! — абсолютно спокойно проговорила она, хватаясь за трубку телефона.
Харман остановил ее порыв легким ударом по руке. Потом, осознав комичность ситуации, рассмеялся и снова вернулся в свое любимое кресло. Кризис миновал.
— Я повторю тебе еще раз! Если ты так хочешь добиться славы, должна научиться терпеть! — напомнил начальник. — Можешь считать меня добрым феем, если тебе так нравится представлять меня с крылышками!
Джули представляла его с ветвистыми рожками на голове и топором в руках наперевес, но говорить об этом не стала. Тяжело вздохнула, медленно опускаясь в кресло напротив. Элизабет раздосадовано надула губы, понимая — скандала не будет. «А жаль!» — подумала она.
— Так тебя достала? — посочувствовал Дин.
— Ничего. Выдержу, если это нужно для того, чтобы мечта осуществилась! — сжала кулаки Джули, уговаривая себя набраться сил.
Харман не ожидал такого стремления, и смирения тоже. Она все больше напоминала ему самого себя много лет назад, когда он отчаянно пытался прижиться на чужбине.
— Запомните, вы обещали! — напомнила о клятве Джули и, вздохнув, направилась к двери. — До завтра!
Уверенной походкой она вышла из кабинета, уговаривая себя быть более стойкой и дожить до того момента, когда Рома узнает, что его рабыня, глупая никчемная девчонка с Украины, — знаменита и востребована! Тогда он пожалеет о своем поступке.
Дойдя до третей двери с надписью «студия», Джули вдруг вспомнила о приглашении одного добродушного звукорежиссера. Она открыла дверь в надежде увидеть его. Но вместо приветствия завопил противный мужской бас:
— Откуда ты взялась? — кричал разгневанный дяденька, небритый и заросший. По одному его только виду легко представлялось, какую жизнь он ведет: закрытую, так как все время проводит в прокуренной, не проветриваемой студии. Кстати, была у Джули догадка относительно подобной конструкции комнаты — тактический ход, чтобы музыканты потеряли счет времени и пахали как проклятые.
— Ну, чего ты раскричался, Джеймс? — успокаивал его уже знакомый молодой человек. Оказывается, у него было плохо со зрением. Он носил очки и разноплановые браслеты на руках.