Зато лирико-утопическая линия выписана Мунро ярче и тщательнее. В стране Вомла все прекрасно. Аборигены живут в милом и трогательном единении с природой («мы слушаем пение цветов»…), нет Признаков какой бы то ни было технологической деятельности. Вомляне — образцы совершенства и красоты: мужчины прямы, остроумны, благородны, а женщины, естественно, ласковы и спокойны. Условия на планете идеальные, живут без горестей, болезней, преступлений. И благополучно отходят в мир иной в «золотом возрасте» — 100–150 лет…
Главный смысл существования обитателей Венеры — «чувствовать себя живущими».
Прилет гостей несколько взбудораживает местную публику. Действие заметно убыстряется после грандиозного религиозного празднества (утонченный ритуал, жрецы, словом, все как положено»..). На сцене появляется юная жрица, звать Алюмион, семнадцати лет. Разумеется, это само совершенство, теперь сердце Рассказчика навсегда отдано красавице-венерианке. И — апофеоз: умеренно-приторная любовная сцена в священном гроте, охраняемом большим белым Змеем с жемчужной чешуей… Бездна фантазии! Однако не смейтесь, во времена Мунро вся эта «шикарная» экзотика еще не успела превратиться в затасканную от многократного употребления декорацию…
Покинув планету, «летающая машина» чуть было не свалилась на Солнце вследствие неполадки в двигателях, но все обошлось. По возвращении в Великобританию Рассказчик прощается со всеми и торопится в клуб, чтобы доиграть прерванную партию в шахматы. На почве любовных переживаний он, естественно, в ударе и постоянно выигрывает… Однако вскорости обещает вернуться к своей Алюмион.
Так кончается этот забавный роман. То, что произведение «переписано» с Жюля Верна, не вызывает сомнений, однако у Мунро проскальзывают мотивы, совершенно не свойственные книгам великого французского фантаста, — религиозно-утопические. Обитатели Венеры изображены на редкость милыми и гостеприимными. Словно контрастом к роману Мунро в тот же год на страницах английского журнала «Пирсонс мэгэзин» шел с продолжением роман об обитателях другой планеты (на этот раз Марса), которых трудно было упрекнуть в излишнем гуманизме и мягкосердии. Роман назывался «Война миров»…
А вот другой пример ранней «межпланетной» фантастики роман Джорджа Гриффита «Медовый месяц в Космосе» (1901).
Венера у Гриффита — тоже «райская»; сходство с садом Эдема усиливается и летающими четырехрукими «ангелочками»-венерианами. Герцог-космонавт Редгрейв надел было скафандр «для порядка», но… не удержался от искушения и, приоткрыв забрало, глотнул-таки свежего воздуха. После чего проблема туалета была решена, к пущему восторгу его супруги…
Встреча двух цивилизаций прошла удивительно непринужденно, во-первых, потому, что венериане обладали недюжинным вкусом (они буквально разинули рты от восхищения, когда жена космонавта, вынув одну-две шпильки, распустила свои чудесные волосы), а во-вторых, потому, что языком им служило пение. После того, как Зайди спела им спиричуэлс «Река Суани», для скрепления дружеских отношений оставались лишь формальности. Бортовые пулеметы системы «максим» были отставлены в сторону, а сами венериане приглашены на борт «Астронефа», причем Редгрейв не забыл по случаю раскупорить пару бутылок шампанского!
В романе Гаррета П. Сервиса «Колумб Космоса» (1909) восхищает идея добраться до Венеры на корабле с атомным двигателем. «На дворе» еще только первое десятилетие XX века, и лишь через два года Резерфорд начнет свои знаменитые опыты по рассеянию альфа-частиц… В остальном же в этой книге — все атрибуты того типа фантастики, который получил впоследствии ярлычок «космическая опера»: интриги, придворная возня, побеги, пленения, битвы и… когда уже порядком устали и автор, и читатель, — вполне пристойный «хэппи-энд»…
Советский читатель может судить О состоянии жанра в начале века по произведениям действительных мастеров, таких, как Уэллс. Это естественно: выжило то, что смогло выдержать проверку временем. Однако даже в названных выше рядовых книгах, составляющих «вал» ранней научной фантастики, встречаются черты, которые могут вызвать интерес. Или, во всяком случае, улыбку — особенно если относиться к ним с долей иронии.
Вы, вероятно, уже обратили внимание на повторение слова «рай» в рассказе о романах Мунро и Гриффита. Это не случайно: религиозные и мистические деятели самого разного толка никогда не упускали случая использовать укутанную облаками сестру Земли в качестве полигона своих идей. Лучшего полигона было не найти, ибо сказано в Писании: «темна вода во облацех»…