За 90 лет своего существования структура управления лесным хозяйством менялась неоднократно. Его, то выделяли в отдельную отрасль, то присоединяли к лесной промышленности, то к сельскому хозяйству. Логика в этом была. В своей экономической основе лесное хозяйство ничем не отличается от сельского. Тот же сев, посадка, уход, охрана, уборка урожая. Правда уборкой занималось другое ведомство – лесная промышленность, но как я говорил выше, лесное хозяйство и лесная промышленность неоднократно объединялись в комплексы и всегда жили в некоем симбиозе.
Лесное хозяйство отличается от сельского только сроками. Если в сельском хозяйстве цикл от посева до уборки занимает 1-2 года (в садоводстве, виноградарстве, чаеводстве чуть больше: 3-5 лет), то в лесном от 40 до 100 лет. Никакой капиталист инвестировать деньги в такой долгосрочный проект не будет. Только государство. Похоже, это понимали, даже, реформаторы 90-х. И когда шла приватизация всего и вся, лес остался в собственности государственной. Хотя, приватизировать его можно было по той же схеме, что и земли сельхозназначения. Колхозы и совхозы приватизировались одинаково, несмотря на разных собственников (колхозы считались собственностью пайщиков, а совхозы – государства). Лесной фонд можно было передать лесхозам (реорганизовав их в частные предприятия), леспромхозам, совхозам, колхозам, сельсоветам и другим пользователям по факту пользования.
К идее приватизации лесов вернулись только в середине 2000-х. После многолетней дискуссии в печати и кулуарах. Схему приватизации 90-х отвергли с ходу - мол, лес это природный ресурс, а вовсе не урожай выращенный поколениями лесников (к лесникам я отношу не только работников лесной охраны, но и всех трудящихся в лесу – заготовителей, жителей деревень и лесных поселков охранявшим лес от пожаров, проводившим посадки и уход). Мол, вырос он сам, а если где и посажен, то государство за это заплатило. Насчет «вырос сам» - трава тоже сама растет, но сенокосы - то крестьянам отдали. Да и затраты на посев не самые большие, уход и охрана намного больше. И с тем, что – «государство заплатило» позвольте не согласиться. Государство при социализме не имело привычки оплачивать труд полностью. В лучшем случае наполовину, а в лесном хозяйстве и четверти не платило. Но отдавать лес «деревне» решительно не хотелось, вот и приравняли его к угольным пластам и месторождениям нефти. Лесников, просто, «кинули». Предприятия лесного хозяйства – лесхозы – переименовали, сперва в госучреждения. Но что это за учреждение, если оно занимается производственной деятельностью и получает прибыль? Все равно, что гаишник, который с утра штрафует водителей, а после обеда идет в шахту рубить уголь. Поэтому производство отделили, но оставили без леса. То же, что совхоз без земли. Охранять леса, вроде бы должны были лесничества, организованные на месте лесхозов. Но прав госслужащих работникам лесничеств не дали и даже ружья отобрали.
Хозяином леса по новому Лесному кодексу должны были стать арендаторы. Аренда леса существовала и раньше, но большой популярностью не пользовалась. Дешевле было купить на аукционе в лесхозе делянку, чем брать участок леса и вести на нем весь комплекс лесохозяйственных и противопожарных работ. Новый Лесной кодекс сделал аренду единственным способом доступа к лесному фонду. Выписка леса для нужд населения (вроде бы еще один способ получить лес) оказалась фарсом. Когда то крестьянин действительно мог запрячь лошадь и привезти из леса дров. Но где теперь лошади? На мотоцикле или «жигулях? Это только очень «честный» журналист может додуматься до такого. У него на «воруйках» мужики чуть ли не миллионерами становятся. Посчитайте стоимость бензина и запчастей и поймете, что воровать лес на мотоцикле можно только от полной нищеты и безнадежности. Мелкие бизнесмены деревенского разлива иногда собирают со всей деревни заявления на выписку леса, получают маленькую делянку, вырубают, а потом ждут 10 лет, чтобы провернуть такую «аферу» еще раз. Есть в законодательстве еще одна «дырка». После пожаров горельники пускают в свободную распродажу. Не хочу выглядеть провокатором-поджигателем, вдруг еще есть граждане не знающие об этом способе получить лес, поэтому сразу предупреждаю: не надо поджигать лес – бессмысленно. Пока наши бюрократы выставят горельник на торги,древесина полностью потеряет деловые качества. Хотя дураков у нас в Отечестве хватает, может быть и это одной из причин участившихся пожаров.
Так что повторюсь – единственным хозяином леса стал арендатор. Точнее, не хозяином, а собственником. Автовладельцы разницу хорошо понимают. Вроде и машина у тебя есть, а пользоваться не можешь. То краска с номера облетела, то техосмотр не прошел… и тогда «хозяином» становится гаишник. Оштрафует, номера снимет, а то и права отберет. У арендатора проблемы аналогичные. Пользование лесом ограничено тысячами запретов. Большинство этих ограничений, или правил переписано с советского законодательства. Рассматривать все не хватит и десяти томов. Посему возьму для примера несколько.
Расчетная лесосека и разработанный на ее основе план рубок строится на таком показателе, как возраст рубки. Возраст рубки показатель директивный. Определялся методом расчета потребностей в древесине народного хозяйства СССР, с целью добиться максимальной эффективности для экономики в целом. Убытки в одних предприятиях или даже регионах компенсировались прибылью в других. Скажите теперешнему арендатору, что его убытки заложены в план рубок для того, чтобы другие арендаторы получали большую прибыль. Что вы услышите? Только нецензурное. А наше государство твердит о своей приверженности к рыночной экономике. Еще пример. Согласно Лесному кодексу лесоустроительные предприятия обладают законодательными функциями. Нелепость? Но ведь проект освоения это закон для арендатора. И все контролирующие органы от департамента лесного хозяйства до прокуратуры за его исполнением следят. Один нюанс – оплачивает проект лесоустройству – арендатор. Или не оплачивает, если проект чем-то не понравился. Очень рыночно: ты мне напиши закон по которому я буду работать, а я тебе заплачу… если напишешь, как надо.
Участки аренды выставляют на аукцион департаменты. А кто их нарезает? Лесоустроительная экспедиция? Нет. Экспедиция делает только межевание, а расположение, размер и конфигурацию выбирает один из конкурентов, который и проплачивает экспедиции работу по межеванию. А если претендентов на аренду больше, чем один? И каждый принесет свой вариант? Выберет департамент. Критерий отбора один - кто из конкурентов роднее. Вот и нарезают: десяток кварталов рядом с одним поселком, десяток рядом с другим, полоска вдоль дороги… И лес возить рядом, и пожары тушить легче. А не попавшие в аренду квартала пускай Шойгу тушит (который, кстати, принародно заявил: тушить лесные пожары МЧС не обязано), или лесхоз (которых нет).
В новом Лесном кодексе столько лазеек для коррупции, что все ответственные работники департаментов уже на пожизненное заключение заработали. Как писал мой коллега из Центрального лесоустроительного предприятия:
Лесной я кодекс изучил
Его не лесники писали.
Полста уже почти прожил
Дебильней видел я едва ли.
Писали кодекс в Минэкономразвитии под руководством г. Грефа. Энергично проталкивал через свою фракцию в Думе г. Путин. Для тех, кто не в курсе.
Посмотрим теперь, кто пришел в лес вместо лесхоза. Я разделил арендаторов на достаточно однородные группы. Со всеми типичными представителями этих групп мне приходилось работать (кроме первой; в Куршавелях и на Багамах не бывал).
ИНВЕСТОРЫ
Наварив денег на финансовых спекуляциях некоторые нувориши малую толику своих капиталов решили вложить в реальный сектор. А поскольку самым криминальным, и соответственно самым прибыльным наши СМИ объявили лес, то вложили в аренду. Получив в собственность, какой- нибудь Мухосранский лесхоз, укатили отдыхать. Через год поинтересовались – какой навар? Узнав о том, что арендную плату положено платить государству (а они то думали, что государство им платить будет), быстренько изымали свои капиталы, точнее то, что от них осталось, и шли на привычную им биржу, заниматься простыми и понятными спекуляциями.