Сегодня, после стольких лет, мне трудно честно признаться, какие именно чувства вынудили меня начать сражаться с издевками и оскорблениями в мой адрес. Я помню только грусть почти летнего дня, одну из немногих вечеринок по случаю дня рождения, на которых побывала в детстве. Начальная школа подходила к концу, и воздух дышал искрящимся ароматом лета, каникул, дней, проведенных в безделье, без домашних заданий, проверок и школьных обязанностей.
Был одиннадцатый день рождения Магдалины. Она надела легкое бирюзовое платье, которое трепетало при каждом движении. Широкий вырез подчеркивал ее округлый бюст и уже заметные формы. Магдалина пригласила весь класс, чтобы показать новое платье, новую мебель, которой мама обставила сад, новый телевизор, а также видеопроектор, на котором все будут смотреть новые серии «Детей рок-н-ролла»[11]. Хорошо сложенная, с грацией канатоходца, Магдалина тщательно выверяла свои жесты, позы, покашливания, зевки, как фокусник выбирает нужные карты. Она мастерски владела языком тела. Другие девочки смотрели на нее с восхищением, подражали ее уверенным манерам, вились вокруг, как пчелы вокруг меда, подпрыгивая от удовольствия, когда она в нарочито кокетливой манере отпускала смешные комментарии.
Мы ели фокаччу, панцеротти, канапе и прочие божественные яства, аккуратно расставленные на большом столе, накрытом скатертью. Мы играли в «классики», и Магдалина старалась не слишком растрепать длиннющие косы. Все шло гладко несколько часов. Пару раз, развеселившись, я звала Микеле, который изо всех сил пытался удовлетворить свой ненасытный аппетит и поглощал сласти и майонез в неограниченных количествах. Я даже пришла к выводу, что стоит пересмотреть свое мнение о Магдалине, почувствовав вину за все то время, когда ошибалась в ней. Однако вечер принял неожиданный оборот. Магдалина расположилась в центре двора и призвала всех к порядку.
— Теперь давайте поиграем в правду, — начала она, внимательно изучая нас своими живыми глазами.
Мы сели в круг, послушные, как хорошие ученики перед учителем. Даже Миммиу и Паскуале уподобились дрессированным зверюшкам, боясь испортить момент.
— Но должны говорить только мальчики, — продолжила именинница.
Я внимательно посмотрела на нее: идеальное лицо, профиль как на камее, два ярких глаза прозрачного зеленого цвета. Она очаровывала и пугала меня; желудок обожгло серией мелких уколов.
— Каждый мальчик должен сказать, кто ему нравится. Да, нужно сказать, кто из девочек в классе тебе нравится.
Все испуганно переглянулись. Кто мог соревноваться с Магдалиной? С ее прозрачной чистой кожей, изящными пальцами, тонкими лодыжками, переходящими в очень длинные ноги. У нас был почти полностью мужской класс. Мальчики часто пользовались численным превосходством, с презрением относясь к нам, девочкам, или просто пытаясь получить преимущество, когда требовалось принять важное для всего класса решение. Однако игра Магдалины смутила мальчишек, это ощущалось кожей. Начал Паскуале, который никогда не терялся даже в сложных ситуациях.
— Мне нравится Мариса, — заявил он, почесывая затылок.
Мариса была красивой белокурой девочкой, немного полноватой, и эта полнота, возможно, компенсировала чрезмерную худобу самого Паскуале.
Одно за другим имена моих одноклассниц эхом звучали в пустом внутреннем дворе, под стрекот цикад и рычание мопедов, быстро проносящихся по дороге. Лидировала Магдалина, но у каждого мальчика была по крайней мере одна кандидатура. Я единственная осталась в стороне. Поэтому, когда настала очередь Микеле — он был последним, — я пристально посмотрела на него, надеясь, что он назовет мое имя. Я всегда думала о нем только как о друге, я еще не была готова рассматривать мужчин и женщин как противоположности, которые могут притягиваться и любить друг друга, а не только дружить, но в тот момент мне было важным нравиться хотя бы ему. Микеле огляделся, вцепившись руками в коленки, пошевелил ступнями, как будто ботинки внезапно стали слишком тесными.
— Давай, скажи это. Назови мое имя, — прошептала я себе под нос.
Он поднял голову и посмотрел сначала в мою сторону, затем в центр двора.
— Мне нравится… — Микеле запнулся, как бывало, когда он только начинал ходить в школу. И наконец признался: — Магдалина.
Мое сердце заколотилось о хрупкие ребра, как у мыши, пойманной в ловушку, и не переставало так биться и дальше все то время, пока царило молчание. Я почувствовала, что глаза Магдалины устремлены на меня, я видела ее дикий взгляд, взгляд маленькой Ядоплюйки, готовой бросить в мой адрес какую-нибудь отравленную фразочку.