— Я буду скучать по тебе, — сказал вдруг Алессандро, становясь серьезным.
Я в ответ пожаловалась, что объелась.
— Ты невероятная, — развел он руками.
— В каком смысле?
— Я говорю, что буду скучать по тебе, а ты жалуешься на полный желудок.
Я посмотрела на него с недоумением. Попыталась взглядом спросить, куда он клонит.
— Разве женщины не любят романтику, приятные слова и тому подобное?
— Ну, я не люблю.
Он вздохнул, смахнул со лба светлую прядь.
— В любом случае спасибо за ужин, ты был очень мил, — добавила я.
— Может, тогда пойдем?
— Хорошо, — сказала я. — Давай прогуляемся?
Он посмотрел на меня немного смущенно, затем, понизив голос, предложил пойти к нему домой.
— Родители приедут только завтра. Может, послушаем музыку, посидим на диване, поболтаем?
Несколько минут я раздумывала над его предложением, а потом согласилась — только по одной причине. Меня охватывал гнев при мысли о Микеле и Магдалине, и хотя повод был довольно глупый, его хватило, чтобы подтолкнуть меня пойти с Алессандро.
Я никогда не видела его квартиру, только знала, что он живет в Поджофранко, новом элегантном районе. Я и лифта никогда не видела, но не стала говорить, потому что стыдилась своего невежества. Первым делом мы попали в длинный коридор, весь сияющий огнями; на стенах зеркала, на полу серый ковер и большие горшки с растениями. Серый цвет вообще преобладал в интерьере. Большая антрацитовая гостиная и современная мебель, благоухающая чистотой. Единственный островок белизны — блестящая кухня, которую оживлял аромат лимона.
— Здесь красиво. У твоей мамы хорошо получается содержать дом в чистоте.
— Допустим, это не только ее заслуга. Есть уборщица, которая помогает маме три раза в неделю. — Он снял куртку и открыл большую французскую дверь на балкон. — Хочешь, выйдем?
Мы были на шестом этаже, и прекрасный вид города, усеянного тысячами огней, заставил меня на мгновение забыть, где я нахожусь.
— Я включу музыку, — сказал Алессандро вполголоса.
Это было странно, но я не волновалась. Дул спокойный ровный ветер, неся запах лета, поселившегося в вихре аллей. Фрезии и герани на балконе пропитывали воздух сладким ароматом. Алессандро присоединился ко мне, когда гостиную затопили звуки «Tragedy» Bee Gees. Он начал целовать меня, и я сразу поняла по его частому дыханию, что сегодня он твердо намерен зайти дальше обычного. Алессандро задрал мне платье, запустил руки между бедер. Я перестала целовать его и отвернулась. Он укусил меня за ухо, лизнул мочку, губы скользнули по шее. Теплая дрожь пробежала внизу живота, когда Алессандро прижал меня к перилам.
— Не здесь, — прошептал он, потом взял меня за руку и отвел в свою комнату.
Я шла за ним, и только одно воспоминание туманило зрение: губы Микеле на моих губах. Я снова начала целовать Алессандро, надеясь, что это поможет мне забыть вкус губ Бескровного. Я целовала его самоотверженно, позволила его языку скользнуть ко мне в рот, рукам — сжать мои груди, слегка пощекотать соски. Его напористость — легкая, безболезненная, но при этом парализующая — на мгновение поглотила все мое внимание.
— Ты прекрасна. Даже не представляешь, сколько раз я мечтал это сделать.
Юноша, очаровавший меня своим мятежным духом, своей смелой уверенностью, теперь казался мне беззащитным, ранимым. Он уложил меня на кровать и расстегнул брюки, быстро и неуклюже стянул их и также быстро избавился от моих трусиков. Я вдохнула, затаила дыхание и изо всех сил зажмурилась, мечтая, чтобы волнение стерло все остальное. Когда он дотронулся пальцами до моих гениталий, все мои мышцы обмякли.
— Не волнуйся, я не стану спешить. Тебе не будет больно.
Я открыла глаза, когда Алессандро раздвинул мне ноги своими и попробовал проникнуть в мое тело. Он помогал себе одной рукой, стараясь удержать меня. Затем я посмотрела на него по-другому, ясным и спокойным взглядом. И поняла, что хочу оказаться в другом месте. В те годы я старательно убеждала себя, что все в порядке, что жизнь идет как надо, но это была неправда. Потеря Винченцо, бабушки, Микеле — все это я с отчаянной решимостью пыталась запечатать и удержать в четко очерченных границах. Встреча с другом детства проделала дыру в стене, которую я выстроила для защиты. Внезапно благоразумная девушка, которая учится в естественно-научном лицее и встречается с коммунистически настроенным сыном полковника, показалась мне такой же чужой, как Касабуи с ее прихлебателями.