Уже по одному только этому предложение Хазарда заслуживало внимания, и Гоуст слушал его, не прерывая.
— А чего стоят все изыскания наших отделов, изучающих психологию потенциального противника по беллетристике да художественной кинематографии? — все более распалялся генерал Хазард. — Ерунда это! Пустое времяпровождение! Другое дело, когда можно будет судить о русской психике по конкретным данным. Сработают наши «Эн-Джи» в двух-трех хранилищах их термоядерного оружия — вот тогда и посмотрим, какова хваленая стойкость советского народа.
— Вполне согласен с вами, генерал, — удовлетворенно закивал маленькой лысеющей головой Гоуст. — Кому, однако, можно поручить предлагаемую вами рискованную «миссию»?
— Это уж ваше дело, — пожал плечами Хазард. — Кадры подобных людей — в ваших руках. Нужен, конечно, очень отчаянный человек, почти самоубийца.
Гоуст снова неслышно зашагал по мягкому ковру кабинета. Генерал Хазард молча наблюдал за ним, критическим взглядом оценивая его щуплую фигуру, в которой не было ничего не только воинственного, но и военного. По сугубо штатскому облику мало чем отличался он от обычных штабных чиновников, каких немало было в военном министерстве. Презирая людей низкорослых, да еще астенического телосложения, Хазард всегда смотрел на генерала Гоуста с тайным превосходством, хотя он и знал, что обладатель столь хлипкой фигуры в делах агентурной разведки — непререкаемый авторитет.
Посидев у Гоуста еще четверть часа, Хазард откланялся наконец. А как только он вышел, Гоуст вызвал к себе полковника Чэндлера.
— Ну, как, полковник, — обратился Гоуст к Чэндлеру, едва тот вошел в кабинет, — все у вас ясно с Дэвисом?
— Да, сэр.
Разведчик Дэвис был тайным агентом международной категории. Он прошел хорошую школу на родине и еще лучшую практику на территории Советского Союза. Но однажды ему не повезло, и он, не выполнив задания, с трудом ускользнул от советской контрразведки. Этого было достаточно, чтобы некоторые руководящие работники разведки перестали ему доверять. Гоуст, однако, не считал Дэвиса навсегда потерянным агентом. Напротив, он видел в нем много достоинств. Прежде всего это был человек преданный и бесстрашный. Ему смело можно было поручить самое рискованное дело.
Гоуст не верил в те обвинения, которые выдвинули против Дэвиса его недоброжелатели, но он и не вступился за него. К тому у начальника разведывательного управления были свои причины. Ему показалось, что неудачная операция обескуражила Дэвиса, лишила на какое-то время веры в себя. При таком его душевном состоянии Гоуст считал невозможным снова посылать Дэвиса в Россию. Нужно было подержать его в резерве, потомить, дать соскучиться по делу. Даже проявленное к нему недоверие Гоуст считал полезным для восстановления боевого духа Дэвиса — злее будет!
Все это время к тому же велось за «опальным агентом» тайное наблюдение, и вот настала наконец пора снова пустить его в дело.
— Мы были к нему несправедливы в последнее время. Как он перенес это? — спросил Гоуст, хотя ему и самому хорошо было известно состояние Дэвиса.
— Обижен, конечно, — ответил полковник. — Но у нас имеются фонограммы всех его разговоров, вплоть до ночного бреда. Дэвис всегда был человеком редкостной, фанатической ненависти к русским, и это осталось в нем. А может быть, даже и усилилось, ибо именно русских считает он виновниками всех своих бедствий.
— В надежности его можно, значит, не сомневаться? — снова спросил Гоуст, перелистывая папку с личным делом Дэвиса.
— Безусловно, сэр. Он соскучился по работе и готов на любое дело.
— Ну, а необычайную кличку его — «Ва-банк» мы так и оставим за ним? — улыбнулся Гоуст, вглядываясь в фотографию Дэвиса.
— Конечно, сэр, — совершенно серьезно ответил полковник. — Сейчас больше, чем когда-либо, она подходит ему, ибо, как я догадываюсь, в новой операции обстоятельства могут потребовать от него такой ставки, как его собственная жизнь.
— Ну что ж, — заключил Гоуст, приподнявшись со своего кресла и давая этим понять, что аудиенция закончена, — присылайте тогда ко мне Дэвиса, я лично дам ему задание. Подготовьте также Чепстона и Хинсея.
5. Чарльз Каннинг уточняет обстановку
Редактор газеты «Прогресс», в которой работала Керри, был осторожным человеком. Он знал, что сильным мира сего ничего не стоит закрыть его газету, и старался не очень раздражать не только Конгресс, но и военное министерство.