В тот понедельник Флора Мигель проснулась с первыми гудками епископского парохода и немного спустя уже знала, что близнецы Викарио караулят Сантьяго Насара, чтобы убить. Моей сестре-монашенке, единственной, с кем она разговаривала после несчастья, она сказала, что даже не помнит, кто ей об этом сообщил. "Одно помню: к шести утра об этом знали все",- сказала она ей. Однако она не могла взять в толк, зачем Сантьяго Насара убивать, скорее, подумалось ей, ради спасения чести его насильно женят на Анхеле Викарио. Она почувствовала себя страшно униженной. В то время как полгорода ожидало епископа, она у себя в спальне плакала от ярости, разбирая шкатулку с письмами, которые Сантьяго Насар посылал ей еще из колледжа.
Каждый раз, подходя к дому Флоры Мигель,- даже если там никого не было,Сантьяго Насар проводил ключами по металлической сетке на окне. В тот понедельник она ждала его, держа на коленях шкатулку с письмами. Сантьяго Насар не мог видеть ее с улицы сквозь металлическую сетку, но она увидела его еще до того, как он поскребся в окно ключами. - Входи,- сказал она ему, Никогда еще никто, даже врач, не вступал в этот дом раньше 6.45 утра. Сантьяго Насар только что расстался с Кристо Бедойей у лавки Ямиля Шайума, и внимание стольких людей на площади было приковано к нему, что невозможно понять, как никто не заметил, что он вошел в дом своей невесты. Следователь искал хоть кого-нибудь, кто бы это видел, искал так же упорно, как и я, но не нашел. На листе 382 своего отчета он снова написал на полях красными чернилами: "Рок делает нас невидимыми". А суть в том, что Сантьяго Насар вошел в дом через парадный вход, на глазах у всех, не стараясь остаться незамеченным. Флора Мигель ждала его в зале, зеленая от злости, в платье со злосчастными рюшечками, которое надевала в особо торжественных случаях; она вложила шкатулку ему в руки. - Держи,- сказала она.- И хоть бы тебя убили! Сантьяго Насар так растерялся, что шкатулка выпала у него из рук и письма, писанные без любви, рассыпались по полу. Он бросился за Флорой Мигель в спальню, но она заперла дверь на щеколду. Он постучал в дверь, а потом позвал ее, слишком громко и требовательно для столь раннего часа, так что сбежалось все перепуганное семейство. Если считать старых и малых, единокровных и связанных брачными узами, сошлось человек четырнадцать, не меньше. Последним вышел Наир Мигель, отец: рыжебородый и в бедуинском бурнусе, вывезенном из родных мест - дома он всегда ходил в нем, Я видел Наира Мигеля много раз, он был огромен и величав, но более всего меня поражал его всегдашний авторитет.
- Флора,- позвал он на своем языке.- Открой дверь.
Он вошел в спальню к дочери, а все семейство ждало - не сводило глаз с Сантьяго Насара. Стоя на коленях, тот собирал с полу письма и складывал в шкатулку. "Как будто на него была наложена епитимья",- сказали они мне. Наир Мигель вышел из спальни через несколько минут, подал знак рукой, и семейство мигом исчезло.
Он заговорил с Сантьяго Насаром тоже по-арабски. "Я сразу же увидел: он понятия не имеет, о чем я толкую",- сказал мне Наир Мигель. Тогда он напрямик спросил: знает ли Сантьяго, что братья Викарио караулят его, чтобы убить. "Он побледнел и потерялся так, что нечего и думать, будто притворялся",- сказал Наир Мигель мне. И согласился, что поведение Сантьяго Насара вызвано было не столько страхом, сколько растерянностью.
-Ты сам знаешь, есть у них основания или нет,- сказал он Сантьяго Насару.Но в любом случае у тебя только два пути: или спрятаться здесь, этот дом твой, или выйти отсюда с моим ружьем.
- Ни черта не понимаю,- сказал Сантьяго Насар.
Только это и сказал, и сказал по-испански. "Он походил на мокрого цыпленка",- сказал мне Наир Мигель. Ему пришлось взять из рук Сантьяго Насара шкатулку: тот не знал, куда девать ее, чтобы открыть дверь.
- Их двое против тебя одного,- сказал ему Наир Мигель.
Сантьяго Насар вышел. Люди между тем уже расположились на площади как в дни парадов. Все увидели, как он вышел, и все поняли: он уже знает, что его собираются убить, и был так взволнован, что не находил дороги к дому. Говорят, кто-то подсказал ему с балкона: "Не туда, турок, через старый порт". Сантьяго Насар поискал, откуда голос. Ямиль Шайум крикнул, чтобы он шел к нему в лавку, а сам кинулся искать охотничье ружье, но никак не мог вспомнить, куда засунул патроны. Со всех сторон понеслись крики, и Сантьяго Насар несколько раз оборачивался, сбитый с толку: столько людей кричало разом. Ясно было, что он собирался войти в дом через кухню, но потом, видно, вспомнил, что парадная дверь открыта.
- Вот он идет,- сказал Педро Викарио. Они оба увидели его одновременно. Пабло Викарио снял пиджак, положил на табурет и развернул свой похожий на ятаган нож. Прежде чем выйти из лавки, оба брата, не сговариваясь, перекрестились. И тут Клотильде Армента ухватила Педро Викарио за рубаху и закричала Сантьяго Насару, чтобы он бежал, что его хотят убить. Крик вырвался такой пронзительный, что перекрыл все остальные. "Сначала он просто испугался,- сказала мне Клотильде Армента,- он не знал, кто кричит и откуда. Но как только он увидел ее, он увидел и Педро Викарио, который оттолкнул ее так, что она упала, и догнал брата. Сантьяго Насар был в каких-нибудь пятидесяти метрах от собственного дома и побежал к парадной двери.