Анхела Викарио была самой красивой из четырех, и моя мать говорила, что она, подобно великим королевам, известным из истории, явилась на свет с затянутой на шее пуповиной. Однако казалась она беззащитной, ей словно не хватало жизненного напора, так что будущность перед ней маячила самая зыбкая. Я видел ее из году в год во время рождественских каникул, и с каждым разом она выглядела все более не от мира сего в окне своего дома, где под вечер, вместе с соседками, делала матерчатые цветы и напевала вальсы, какие напевают незамужние женщины. "Саму бы ее насадить на проволочку, вместо цветочка,- говорил мне Сантьяго Насар,- эту дурочку, твою двоюродную сестрицу". Как-то, незадолго до траура, который семья стала носить после смерти сестры, я встретил Анхелу Викарио на улице - впервые она нарядилась как взрослая и волосы завила: я глазам не поверил - неужели это она. Но это впечатление скоро исчезло: жизненный напор в ней слабел год от году. А потому, когда стало известно, что Байардо Сан Роман собирается жениться на ней, многие сочли это причудой чужака.
Семейство приняло известие не просто всерьез, но возликовало. Кроме Пуры Викарио, которая поставила условие: Байардо Сан Роман должен представить документы, удостоверяющие его личность. До сих пор было неизвестно, кто же он на самом деле. Его прошлое уходило не далее того вечера, когда он высадился у нас в нарядном, как у артиста, костюме; он так не любил говорить о своем прошлом, что за этим могло скрываться все что угодно. Стали даже поговаривать, будто он командовал войсками, сравнивая с землей селения и сея ужас в Касанаре, будто он беглый каторжник из Кайенны, будто его видели в Парнамбуко, где он пытал счастье с парой дрессированных медведей, будто он подобрал то, что осталось от груженного золотом испанского галиона. затонувшего в проливе Ветров. Байардо Сан Роман разом покончил с досужими домыслами: привез всю свою семью. Прибыли четверо: отец, мать и две лишившие всех покоя сестрицы. Они приехали в одиннадцать утра на "Форде-Т" с официальным номерным знаком и клаксоном, который крякал, как утка, и переполошил весь городок. Мать, Альберта Симондс, крупная мулатка с Кюрасао, чей испанский все еще был пересыпан тамошними словечками, в юности была признана самой красивой из двухсот наиболее красивых девушек Антильских островов. Сестры Байардо Сан Романа, едва расцветшие, походили на молодых, не знающих покоя кобылок. Но главным козырем был отец: генерал Петронио Сан Роман, герой гражданских войн прошлого века, боевая слава консервативного режима, ибо именно он разгромил и обратил в бегство полковника Аурелиано Буэндиа в битве при Тукуринке. Моя мать единственная, кто не пошел засвидетельствовать ему почтение, когда узнала, кто он такой. "Прекрасно, что они женятся,- сказала она мне.- Но это - одно, а совсем другое - пожать руку человеку, который приказал выстрелить в спину Херинельдо Маркесу". Как только он выглянул в окошко автомобиля, приветственно махая белой шляпой, его сразу узнали: он был знаком всем по портретам. На нем был полотняный костюм цвета спелого колоса, сафьяновые туфли со шнурками крест-накрест, а на переносице сидело золотое пенсне, подхваченное цепочкой, вдетой в петлицу жилета. На лацкане пиджака красовалась медаль за мужество, в руке - трость с вырезанным на рукояти национальным гербом. Он первым вышел из автомобиля, весь с ног до головы в жаркой пыли наших скверных дорог, но вполне бы мог и не вылезать из кабины: все и так уже поняли, что Байардо Сан Роман может жениться на ком пожелает.
Однако Анхела Викарио не желала идти за него. "Он показался чересчур мужчиной для меня",- сказала она мне. И кроме того, Байардо Сан Роман даже не пытался влюбить ее в себя, а только заворожил своим обаянием ее семейство. Анхела Викарио никак не могла забыть того ужасного вечера, когда родители и старшие сестры с мужьями собрались в гостиной и принялись ей внушать, что она обязана выйти замуж за мужчину, которого и видела-то мельком. Близнецы держались в стороне. "Мы считали, что это дела женские",сказал мне Пабло Викарио. Решающий довод родителей состоял в том, что семья, снискавшая признание своей скромностью, не имеет права пренебречь таким подарком судьбы. Анхела Викарио едва отважилась намекнуть, что, мол, хорошо ли это без любви, но мать сокрушила ее одной фразой: - Любви тоже учатся.
В отличие от тогдашних обычаев, когда жениха и невесту долго выдерживали и за ними строго следили, жениховство Байардо Сан Романа было коротким и длилось всего четыре месяца - так он спешил. И не стало еще короче лишь потому, что Пура Викарио потребовала дождаться окончания семейного траура. Время прошло, никто забот не знал,- так безотказно умел все улаживать Байардо Сан Роман. "Как-то вечером он спросил меня, какой дом мне больше всех нравится,- рассказала мне Анхела Викарио.- И я, не зная, к чему он клонит, ответила, что самая красивая в городе вилла - вилла вдовца Ксиуса". Я бы на ее месте сказал то же самое. Дом стоял на пригорке, выметенном ветрами, с террасы был виден бескрайний рай заросшей фиолетовыми анемонами низины, а в погожие летние дни вдали расстилалась ясная синь Карибского моря и в ней - океанские пароходы, везущие туристов из Картахены де Индиас. В тот же вечер Байардо Сан Роман пошел в Общественный клуб и сел за столик к вдовцу Ксиусу - на партию домино.
- Вдовец Ксиус,- сказал он ему,- я покупаю у вас дом.
- Он не продается,- ответил вдовец. - Я покупаю его со всем, что в нем есть.
Вдовец Ксиус в старомодной вежливой манере объяснил ему: все вещи в доме куплены его женой, и чтобы купить их, ей приходилось во многом себе отказывать, так что для него они остаются как бы частью ее самой. "Открыл ему душу,- сказал мне доктор Дионисио Игуаран, который играл с ними в тот вечер.- Убежден, он скорее готов был умереть, чем продать дом, где был счастлив более тридцати лет". И Байардо Сан Роман внял его словам.
- Хорошо,- сказал он.- Тогда продайте мне пустой дом.
Но вдовец сопротивлялся до конца партии. Через три дня, подготовившись получше, Байарадо Сан Роман снова сел за домино с вдовцом.