Смутная тревога поселилась в душе. Было ли то из-за странной внезапной грозы или от того, что маму вновь вызвали на внеочередное дежурство в больницу, девушка не могла понять. В какой-то момент скорее почувствовала, чем увидела, что в комнате она больше не одна. Ровный негромкий храп бабушки раздавался из соседней комнаты как и прежде, но чужое присутствие ощущалось уже почти физически.
Страх обездвижел, когда в темноте ночи напуганная девушка разглядела чей-то силуэт, который, казалось, был соткан из тьмы. Тень скользнула к изголовью кровати, к Мире, похолодевшей от страха, и зависла у изголовья. Страх уже стал осязаемым, но девушка по прежнему не могла произнести ни слова, не могла закричать или убежать. В этой тени было что-то древнее. Казалось, Первородный Хаос заглядывает в самую душу, сковывает волю, ломает сознание. Тень налегла Мире на грудь. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее.Это было ужасно! Страшно, больно!
"ПРИМИ МЕНЯЯЯ!" услышала на переферии сознания. И совершенно отчётливо поняла, что это не сон. И ещё, что если принять это НЕЧТО, то боль и страх пройдут. Появился соблазн поддаться искушению, перестать сопротивляться и поддаться этой неведомой силе, но что-то в самой глубине души воспротивились. Слабо, почти неслышно. Однако Мира услышала свою душу. И стала молиться, крепко зажмурившись. Слова древней молитвы, что читала перед сном бабушка, сами собой всплыли в памяти. С каждым мысленным словом молитвы, давление на грудную клетку уменьшалось.
-Аминь!,-сказала уже вслух.
Когда она смогла открыть глаза, было уже утро. Соседский петух самозабвенно кукарекал, а бабушка вовсю крутилась на кухне.
- Сон!- с облегчением выдохнула.-Это был всего лишь сон!
Но присущее молодости хорошее настроение никак не хотело посещать. Бабуша, видя мрачное расположение духа внучки, обтерла руки о передник, оставляя следы с мукой, и поспешила с распросами.
-Ясноглазка! Что с тобой? Никак сон плохой привиделся?
Девушка вздрогнула. Вдруг вновь во всех мельчайших подробностях вспомнилось ситранное ночное происшедствие. Мира была уверенна, что все это ей не привиделось, но, чем ярче светило солнце в окно, тем больше стирались подробности. И вот, побоявшись забыть что-нибудь важное, принялась скомканно рассказывать бабушке свой сон-не сон. Бабушка слушала внимательно, не перебивала, только кивала, поощряя продолжать, если внучка, вдруг, сбивалась или замолкала. А Мира рассказывала и начинала сомневаться в том, что с ней это было. Вдруг и вправду сон такой реалистичный?
-Что молилась, это хорошо!- выслушав внучку сказала бабушка.- Молитва, она завсегда не лишняя. А теперь пойдем, расскажешь свой кошмар водичке проточной, пусть она твои страхи унесет.
Так всегда делала бабушкой. Сколько Мира себя помнила. Если сон плохой снился, бабулечка утром в ванну ведет и приговаривает.
-Сейчас водичке расскажем, она и унесет твои страхи.
И этот финт всегда помогал.
Но в этот раз водичка не справилась. В душе остался страх и сомнения.
Ольга.
Ночью началась гроза. И чему только учат этих прогнозников?!? Ведь ясную ночь обещали? Опять придется дома торчать всю ночь. Даже если дождь прекратится в течении часа, на улице после такой грозы сплошное болото. Так думала девушка и сама себя заводила. Раздражение росло с каждым мгновением. В результате, не выдержав одиночества и непонятное напряжение, Оля решила попробовать поспать. В этот вечер девушка была в квартире совсем одна. Брат остался ночевать у дедушки с бабушкой, он и раньше не очень то часто домой приходил, не ладил с матерью, а сегодня был реальный повод не ночевать дома: гроза. Мать же была в очередном загуле. Где и с кем, об этом Ольга даже не хотела думать. В такие моменты полного одиночества Оле всегда по особенному не хватало отца. Она все еще помнила его голос, хоть со временем уже не так отчетливо. И, как всегда, на ряду с добрыми воспоминаниями, в душе девушки вспыхнула на него дикая злость. За то, что сдался. За то что ушел, перестав боротся, так просто ушел. Взяв старую веревку, просто ушел в лес, где его и нашли спустя несколько дней поисков, висевшим на столетнем дубу. Под этим дубом они раньше любили устраивать шуточные привалы и представлять себя первопроходцами какой- нибудь выдуманной страны. Они - это сам Сергей Николаевич и его дети - близнецы Оля и Николаша. Сергей Николаевич покончил собой, когда близнецам было по семь лет, но день, когда его принесли домой Оля помнила всегда. И даже сейчас, спустя восемь лет, не могла простить отца за то, что он, по ее мнению, бросил их.