Спать совсем не хотелось, но девушка, умывшись, все же легла в кровать. Уютная темнота постепенно заполняла комнату. Сумерки уступили ей свои права. Гроза бушевала, а Оля лежала, бездумно смотря в потолок, пока глаза совсем не перестали различать ничего вокруг.
В какой-то момент девушка почувствовала странное. В квартире она была больше не одна. Это напугало, но любопытство оказались сильнее. Оля лежала молча, ждала, что будет дальше. Так и распирало от неведения. Но девушка не спешила включать свет.
Тьма стала сгущаться в одном конкретном месте. Или это только ей казалось, что в том дальнем углу темнее, чем где то ещё в комнате. Но когда нечто тёмное и странное стало приближаться к кровате , Оля занервничала.
-Впусти меня!
Не голос, а шелест. Казалось, звук раздавался со всех сторон.
-Примиии!
Ольга почувствовала, что не может сопротивляться. Тьма давила, не давала вздохнуть. Но это было не просто давление. Нет, тьма обещала силу. И всего лишь нужно было не сопротивляться. В какой то момент девушка и впрямь ослабила сопротивление. Давление тоже уменьшилось. Выровнив дыхание, Оля, скорее из любопытства, расслабилась. И в этот момент девушку насквозь прошило болью такой силы, что, не удержавшись, она закричала. Кричала Оля до тех пор, пока не пропал голос, а боль все не проходила, выворачивая ее на изнанку. Непонятно от куда взявшийся голос настойчиво твердил, чтобы она не сопротивлялась. А девушка и не могла уже сопротивляться. Что-то темное и холодное прошло сквозь ее ослабленное болью тело и застряло в солнечном сплетении. Последнее что помнила Оля, это тот же голос.
-Спи, приемница. Теперь все будет хорошо!
И буд-то кто-то погладил девушку по голове. Но это ей уже могло и показаться.
2.
Утро встретило Ольгу неприятным солнечным светом. И совершенно невыносимым криком петуха.
Странно, ей всегда нравилось просыпаться с петухами, но сегодня, почему-то это было уж очень тяжело. Раздрожало все. Даже лай собаки. Мать все еще не вернулась, в холодильнике, как всегда было пусто, а есть хотелось до тошноты. Что тоже было, мягко говоря, странно, ведь Оля никогда не ела утром. Решение пойти к подруге пришло само собой. Собралась меньше чем за полчаса.
Мира жила с Олей в одном подъезде, но этажом ниже. Дружили девушки уже очень давно и фраза Оли " Чем будешь кормит, подруга?" была нормальной для обеих, но только не с утра. Но Мира даже не заметила странность подруги. Через несколько минут на столе уже был собран завтрак вместе с бабушкиными блинами. Оля ела с огромным удовольствием, нахваливая, а бабушка Валя смотрела на подругу внучки, прищурившись и молчала. Пожилая женщина, в отличии от самой Миры заметила необычное. И аппетит Оли и ее неуемная энергия. А особенно странный запах. Раньше от девушки пахло конфетами и мятой. Она пахла светом, добром. Сейчас же Ольга неуловимо пахла грибами... и сырой землей. Но Мира ничего не замечала. Впрочем, как и сама Оля. Что же случилось с последней встречи, которая была только вчера? Что же могло случится с бедняжкой за сутки?
Позавтракав, девушки ушли в комнату Миры репетировать новогоднюю пьесу. Когда-то же надо было начинать репетировать. А бабушка мыла посуду и никак не могла избавится от странных предчувствий.
Ноябрь неуловимо подходил к концу. Декабрь вступал в свои права метелями и морозом. До новогоднего концерта было три недели, но Мира с Олей были почти готовы. Оставалось додумать некоторые детали костюмов. Этим девушки и занимались в пустом классе после уроков.
- Парик для Сырости можно сделать из старой ленты, из аудикасет,- предложила Оля,- У моего Кольки таких много.
Мира согласилась. Она знала, что Олин брат собирал старые аудиозаписи и надеялась, что он пожертвует парочку для своей сестры.
- Для Мокроты я сделаю парик из дождика. Не быть же нам одинаковыми,- подкинула идею Мира.
Девушки так увлеклись, что не заметили, что из приоткрытой двери в класс за ними надлюдал Ромка. Старшеклассник-двоечник. Он так часто оставался на второй год, что считался уже сторожилом школы. На Рому уже махнули рукой все учителя и только директор тянул юношу, жалея его мать. Жестокий, циничный и наглый, Ромка Иванков, принесший столько неприятностей своей матери, что бедная мать-одиночка поседела раньше времени, превращался в милого и пушистого романтика, глядя на светлую Миру. Девушка влияла на беспринципного двоечника столь явно, что юноша всерьез опасался за свою репутацию. И поэтому он принял решение избегать странную восьмиклассницу. Но не мог запретить иногда смотреть за ней из подтишка. Когда никто не видел.