– Он кузена потерял, тот на сообщения не отвечает, вот и просил узнать, может, случилось что.
– Тебя просил? – искренне изумился Виктор.
– К нашему обоюдному сожалению, больше некого.
– Вы так хорошо знакомы?
Я невольно улыбнулась.
– Мы знаем друг друга с самого детства.
– Какой кошмар, – искренне посочувствовал Вик.
Я не выдержала и рассмеялась.
– А вот это ты зря! Наш Келли – полная противоположность этого наглого типа. Мы когда маленькие были, он меня всегда защищал. Рыжик (он рыжий-рыжий с синими такими, как вода в речке, глазами) с самого детства был серьезный, важный и очень-очень надежный, – я невольно улыбнулась, чувствуя, как теплеет в груди от воспоминаний о друге. – Нас было четверо, как мушкетеров. Я, Келли, Мик и Анита.
Виктор улыбнулся.
– Предположу, что Майк был… Миледи?
Я согнулась от смеха.
– Ты прав, на Рошфора он не тянет. Майк частенько приезжал на лето, пока мы маленькие были. Я с ним дралась постоянно. Наши мамы были просто в шоке. Я его за глаза именую фамильным «проклятием», но это секрет.
– Ему идет, – расхохотался одноклассник.
Вик невзлюбил Майка с самой первой встречи – и я прекрасно его понимала. Характер у «проклятия» всегда был прескверный: задирист, упрям, излишне язвителен, он не терпел ни малейшей критики в свой адрес. Наша же с ним ситуация осложнялась еще и тем, что родители просто обожали проводить субботние вечера вместе. Не исключаю, что это делалось специально для того, чтобы мы могли «получше узнать друг друга». «Проклятие» считалось завидной партией, а династийные браки в нашем с ним мире были прозой жизни, а не архаичным пережитком.
Мои родители были достаточно демократичны, чтобы не принуждать меня к замужеству в будущем, но такие вот реверансы в сторону традиций вполне допускали.
В итоге мы с Майком вынуждены были долгие часы изображать приятное времяпровождение. Тихие подначки за вечер накаляли атмосферу настолько, что на следующий день в школе случались бои без правил с привлечением кучи действующих лиц.
– Имена у вас такие странные, это прозвища? – полюбопытствовал Вик, выдергивая меня из неприятных размышлений.
– Ага, как у мушкетеров! – мгновенно отозвалась я.
Наши имена и впрямь отличались некоторой своеобразностью. Мы живем долго, так долго, что приходится раз в десять-двадцать лет переезжать с места на место и писать в паспорте различные эквиваленты имени, приемлемые для той или иной страны. Я еще маленькая, так что документы меняла лишь однажды, чтобы начать учиться в девятом классе здесь, в новой школе. Но отзываться предпочитаю на сокращение от настоящего имени, чтобы не путаться…
Как-то незаметно мы оказались у моего подъезда.
– До завтра, – я помахала на прощание, забираясь на первую ступеньку.
– Лона! – окликнул меня Вик.
– Что? – я недоуменно обернулась.
– «Кирпич» забрать не хочешь?
– Ой, давай сюда, совсем забыла, – я смущенно хихикнула, принимая добытую с таким трудом энциклопедию.
Неодобрительно покачав головой, одноклассник отправился восвояси.
И все-таки Вик – это нечто. Когда я его впервые увидела, решила, что он наш. Но чутье безошибочно указывало – человек. Хотя внешне: узкое лицо, темно-русые волосы, высокий, стройный сильный, – вылитый Волк. Порой мне даже казалось, что я вижу, как наливаются янтарным блеском и яростью эти спокойные серые глаза.
Глава 4
Оказавшись в квартире, я швырнула на пол сумку.
Влюбиться что ли?
Вот, например, Виктор… Он так не похож на других. Всегда спокоен, уравновешен, заботлив, словно старше и выдержаннее.
Ну чем не типаж, для девичьих грез?! Вот только… он готов за меня всю домашнюю работу переделать, а в кино пригласить не додумается.
К тому же, я сильно увлеклась, расписывая его достоинства. У него есть недостатки… недостаток… один! Он человек – и этим все сказано.
Мы живем веками… Меня учили, что люди, как игрушки, могут быть хорошими, плохими, смертельно опасными, но рано или поздно они все равно наскучат. Или сломаются. Даже самую любимую игрушку, мы не можем сделать вечной, уберечь от старости и даже от самих себя.
Нам нельзя открываться людям. Мы другие. А уж любовь к человеку – это больше чем табу, это правило, непреложный закон бытия. В нашей истории порой случались исключения, но заканчивались они всегда трагически. Ведь нам свойственно боготворить игрушки, которые не можем получить. Те самые, что стоят за стеклом магазина, и мы можем лишь смотреть на них, касаясь рукой витрины…
Виктор для меня – что-то чудесное, но абсолютно недостижимое. Пусть так и остается.
Раздраженно отмахиваясь от глупых мыслей, я поплелась на кухню. Па – на работе, ма – тоже, на столе записка, что купить в магазине, в холодильнике – каша. Скорчив рожицу в знак протеста, я принялась готовить обед.
Мясо. Много, много мяса. Хищник я, или кто?
Где-то через полчаса, умиротворенно и сыто бренча посудой, я попыталась придумать способ растянуть пару умных мыслей на положенные два листа контрольного сочинения. Потом открыла ноут и набросала сообщение Аньке. Подруга ответит, как только выйдет в сеть, но будет это не раньше вечера.
Часы показывали четыре тридцать. Решив, что дома мне ловить нечего, я собралась на улицу. Пробегусь, лапы разомну. Может, с Виком погуляем. Заодно и время скоротаю…
… но стоило мне оказаться во дворе, как меня тут же окликнула мама.
Соседи всегда удивлялись, почему меня и «нашу собаку» зовут одинаково. Благо хоть не стоял вопрос, сколько этих «наших собак». Мы с мамой просто очень похожи, а отца еще никто ни разу не заметил.
Эх, мне бы его опыт…
Родители возвращались домой раньше, что само по себе было странно. Я покорно поплелась обратно. Но стоило нам всем оказаться в квартире, я тут же дала волю, бурному негодованию.
– Ма, па, что такое? У меня, может, планы были?!
– В таком виде? – уточнил папа, намекая что лапы и хвост не лучший прикид для общения с одноклассниками.
– Нет, – моментально сдулась я. – Что случилось-то?
– Сегодня утром в городе убили оборотня. Ты должна пообещать мне, что до нашего отъезда не будешь больше оборачиваться. Со школы сразу домой, поняла меня?
Упс! Давно не видела папу таким напряженным.
– Мы уезжаем?! – я не знала радоваться мне, или пугаться. – Нельзя выходить?!
– Да, потерпи два дня, а потом…
– Мы возвращаемся домой?!
– Да, волчонок, можешь начинать паковать чемоданы, – подтвердила мама.
– Погодите, но его могли убить, и, не зная, кто он! – эйфория от прекрасных новостей не мешала мне рассуждать логически.
– К сожалению, это не известно. Ты мне обещаешь?
Я неохотно кивнула, про себя решив, что все равно схожу завтра, попрощаюсь с Виком. В школу он не собирался, ему нужно было взять в поликлинике какую-то справку, а уехать просто так, было бы самым настоящим свинством. Мы все-таки друзья.