Дидона, королева Карфагена, собиралась покончить с собой и почувствовала необходимость поведать об этом миру в своей арии. Музыка была прекрасная, текст — старинный. Шейла Меррит блестяще исполнила арию и вполне заслужила аплодисменты. В конце концов она умерла, танцующие купидоны разбросали розы, и занавес упал.
— Послушай, Гвен, я рад, что пришел, — сказал я, когда мы вставали с кресел.
— Давай поблагодарим наших благодетелей, — ответила она. Мы протиснулись через толпу выходящих людей и подошли к оркестру.
— Где Стив? — спросил мистер Стайн, укладывая виолончель в футляр. Его растрепанные седые волосы, казалось, были незнакомы с расческой.
— Он на дежурстве вместе с Джоанной, — ответила Гвен. — А это Оливер, ее приятель. (Она совершенно не должна была меня представлять таким образом!) В эту минуту подошла миссис Стайн со своей скрипкой. Она была маленького роста, толстушка, но живость манер делала ее весьма привлекательной.
— Устраиваешь прием при дворе, король Стайн?
— Как всегда, дорогая, — ответил он, добавив: — С Гвен ты знакома. А это приятель Джоанны.
— Рада познакомиться с вами. Как наша дочь?
— Прекрасно, — сказал мистер Стайн, прежде, чем я успел ответить.
— Разве я тебя спрашивала, Стайн? — сказала миссис Стайн.
— У нее все в порядке, — сказал я, не совсем синхронно с их перепалкой. — Благодарю вас за билеты.
— Вам понравилось? — спросила миссис Стайн.
— Конечно. Это было потрясающе! — сказал ее муж.
— Кто тебя спрашивает? — сказала миссис Стайн.
— Я отвечаю за него, потому что я профессионал. И могу сказать, что Меррит была превосходна.
Затем, обратившись ко мне: — Старина Перселл умел сочинять музыку, правда ведь? Этот финал — все эти великолепные хроматические преобразования в нижнем регистре…
— Может быть, он этого не заметил, Стайн, — сказала миссис Стайн.
— Не мог он не заметить. Феррит спела это четыре раза.
— Простите его, Оливер, — сказала мне миссис Стайн.
— Он сумасшедший, когда дело доходит до музыки.
— А что еще есть на свете? — возразил Стайн, добавив: — Все приглашены на воскресенье. К нам. В полшестого. Вот когда мы по-настоящему поиграем.
— Мы не можем, — сказала Гвен, наконец снова вступая в разговор. — В воскресенье у родителей Стивена годовщина свадьбы.
— Ладно, — сказал мистер Стайн. — Тогда Оливер…
— Быть может, у него другие планы, — сказала миссис Стайн, чтобы помочь мне избежать ловушки.
— Кто ты такая, чтобы говорить за него? — сказал ей мистер Стайн, справедливо негодуя. А потом обратился ко мне: — Появляйтесь примерно в полшестого. Захватите свой инструмент.
— Единственное, во что я играю, это в хоккей, — ответил я, надеясь, что мне удалось его обхамить.
— Тогда захватите свою клюшку, — сказал мистер Стайн. — Мы вас приставим к ведерку со льдом. До свидания, Оливер.
— Ну как? — спросил Стив, когда я доставил его жену.
— Чудесно, — пропела Гвен. — Ты пропустил великолепное представление.
— А что думает Барретт? — спросил он, хотя я стоял перед ним. Мне захотелось отослать его к моему только что обретенному адвокату, мистеру Стайну, но я просто пробормотал: — Хорошо.
— Прекрасно, — сказал Стив. Про себя же я подумал, перефразируя покойную королеву Дидону: «Теперь меня употребили».
6
Наступило воскресенье. И я, естественно, не хотел идти. Но судьба надо мной не сжалилась. Я не получил никаких срочных сообщений, не было у меня и срочного дела. Не было и звонка от Фила. И я даже не заболел гриппом. Таким образом, лишенный всякого предлога уклониться от приглашения и держа в руке большой букет, я оказался на углу Риверсайд-драйв и 94-й улицы. Перед дверью Луи Стайна.
— Ага, — пропел хозяин, увидев мое подношение. — Ну зачем это? — И крикнул жене: — Это Оливер, он принес мне цветы. Она быстро подошла и поцеловала меня в щеку.
— Заходите и познакомьтесь с музыкальными мафиози, — скомандовал мистер Стайн. И обнял меня за плечо.
Десять или пятнадцать музыкантов стояли за нотными пюпитрами по всей комнате. Болтая и настраивая инструменты. В комнате царило оживление, инструменты громко звучали. Единственным предметом мебели, который украшал комнату, был огромный, до блеска отполированный черный рояль. Через большое окно и видел реку Гудзон и парк Палисады.