К несчастью, отступление от Дамаска сокрушило последние силы крестового похода. Конрад отправился в Европу раньше, а Людовик последовал за ним весной 1149 г. Во Францию его сопровождал Эврар де Бар. Он был уже магистром ордена Храма, и, возможно, был избран во время своего отсутствия.[122] 14 мая 1150 г. он собрал в Париже капитул,[123] во время которого пришло письмо от Андре де Монбара, сенешаля, сообщающее о гибели Раймунда Антиохийского на поле битвы и призывающее магистра вновь в Палестину.[124] Но Эврар больше никого не слушал. Охваченный ностальгией по Клерво, он сменил одеяние ордена Храма на цистерцианскую мантию и оказался неколебим в своем новом решении, несмотря на упорство, с которым тамплиеры побуждали его к возвращению. Эврар умер в Сито 25 ноября 1174 г.[125]
Св. Бернар скончался в 1153 г. Бедствия крестового похода, направленного им против язычников, подорвали его престиж и разбили сердце. В последние месяцы жизни он пишет с глубокой печалью своему дяде Андре:
Письма, которые вы мне только что прислали, застали меня лежащим в постели. Я принял их дрожащими руками. Я жадно читал и перечитывал их, но еще более горячо я желал вас видеть. Я нахожу в ваших письмах то же желание, но также и ваши опасения за землю, которую Господь наш почтил своим присутствием и освятил своей кровью. Горе нашим государям! Они ничего не сделали доброго на земле Господа, в своих же, куда они поспешно возвратились, ведут себя с немыслимой злобой <…>
Поднимемся же над солнцем, и пускай наш разговор состоится на небесах. Там, мой Андре, окажутся плоды ваших тяжких трудов и там награда вам <…>
Вы желаете меня видеть, но говорите, что это зависит от меня, ибо пишете, что ждете моего решения. И что же мне вам сказать? Я изнемогаю от желания увидеть вас, но боюсь, что вы не приедете; итак, я повис между да и нет, влекомый то в одну, то в другую сторону, я не знаю, что избрать. Но особенно соглашаясь с тем, что вы мне говорите о великой жалости к Святой Земле, и мне кажется, что ваше отсутствие увеличило бы ее разорение. Таким образом, не смею призывать вас — но как хотелось бы вас увидеть прежде, чем умру! Вы лучше меня рассудите, можете ли уехать, не нанеся вреда этим людям. Быть может, ваше путешествие не было бы бесполезным; и, по милости Божией, нашлись бы рыцари, желающие последовать за вами и послужить Церкви Божией — ибо вы уважаемы и любимы всеми, — и вы смогли бы сказать, как патриарх Иаков: «Я перешел Иордан с посохом, и вот возвращаюсь с тремя воинствами».
И вот что я вам скажу: если вы едете, то не мешкайте, из опасения не застать меня больше. Ибо я уже собрался и не думаю продержаться долго на этой земле. Доставит ли мне воля Божия ваше сладостное и дорогое присутствие, или же, теряя мало-помалу силы, я уйду до того, как увижу вас?[126]
Дяде и племяннику не довелось больше встретиться. С уходом Эврара де Бара военные кампании Балдуина III удерживали Андре де Монбара на его посту. Когда Бернар Клервоский 20 августа 1153 г. умер, а очередной магистр ордена Храма пал в бою в Аскалоне, Андре оказался во главе Дома, которому он так долго служил.
ГЛАВА VI Цитадель
Немного времени спустя после невеселого отбытия французских и немецких крестоносцев некий мэтр Иоанн из Вюрцбурга совершил путешествие за море и оставил нам свою путевую записную книжку.[127] Благодаря рассказам — его и других паломников, бывавших в Иерусалиме — можно представить и картину собственного посещения Соломонова Храма.
Путешественник, сошедший на берег в Яффе, должен был подняться к Иерусалиму, минуя самые бесплодные на свете пейзажи. После Рамлы нужно было перебраться через голую, крутую гору. Далее следовал утомительный дневной переход, к концу которого, после того как путник пересекал последнюю узкую и глубокую ложбину, перед ним вдруг открывался вид на Святой Град. Два огромных купола возвышались над легендарным городом: на западе — купол Templum Domini (Храма Господня), бывшей мечети Омара; на востоке — огромная ротонда церкви Гроба Господня, свод которой раскрывался в небо, чтобы впускать священный огонь Троицы. Близ Голгофы высилась дозорная башня ордена Госпитальеров. Весь горизонт между этими ориентирами был изрезан башенками с колокольнями и террасами; четыре главные башни венчали ворота четырех кварталов Иерусалима.
122
Булла от 30 марта 1150 г. называет Эврара де Бара «магистром», а Робера — «доброй памяти». Albon. Cartulaire general (Bullaire). P. 386, n. XXII.
123
Albon. Cartulaire general, n. DLXXXIX, 14 мая 1150 г. (оригинал — в собрании Национального архива в Париже, К. 23).
125
L'Art de verifier les dates, со ссылкой на Цистерцианский месяцеслов. Он умер 25 ноября. Во время его пребывания во Франции в сане магистра ордена Храню Петр Достопочтенный из Клюни писал ему с просьбой простить Умбера де Боже, собрата Дома, возвратившегося во Францию без разрешения капитула: «Я прошу вас, и даже советую по-дружески, ежели вам есть в чем (его) упрекнуть, умолчите об этом пока что и предоставьте его своей совести… полагаю, что было бы добрым делом поговорить нам об этом до вашего отъезда из Франции…». Первая часть письма содержит комплименты магистру и его ордену. Не слишком зная, что сказать, клюнийский аббат заимствует обильно и буквально из «Похвалы» св. Бернара: Migne. Т. 189. Р. 454.