22 декабря того же года, - после смерти обоих легистов, - Климент назначил трех кардиналов вынести решение по делу магистра и великих бальи: последнее предательство по отношению к этим людям, которых он обманывал лживыми обещаниями. Эти заседатели, возглавлявшиеся доминиканцем Никола де Фреовилем, должны были также определить судьбу французских тамплиеров; несмотря на предписания Вьеннского Собора, они осудили на вечное заточение тех, кто ни в чем не сознался. Потом, проверив материалы судебных документов, относящихся к магистру и трем великим бальи (командор Кипра умер), всех четверых осудили на пожизненное заключение - наказание много более суровое, чем постановления Собора, касавшиеся "смирившихся" тамплиеров. Но кардиналы слишком много знали, чтобы освободить Жака де Моле и его товарищей, выражавших намерение "рассказать иное", нежели их признания на процессе, как только позволят обстоятельства. [571]
18 марта 1314 г. архиепископ Сансский и трое кардиналов-заседателей представили свой приговор четырем сановникам ордена Храма на эшафоте, воздвигнутом напротив портала собора Парижской Богоматери; магистра привезли в Париж из темницы в Жизоре. На паперти собралась огромная толпа, дабы выслушать приговор, который должны были огласить публично. Но как только решение о пожизненном заключении было зачитано осужденным, магистр и командор Нормандии громко провозгласили невиновность своего ордена и отказались от показаний, к изумлению кардиналов, которые полагали, что ставится последняя точка в этом деле. Покуда де Моле верил обещаниям Климента, он старался держаться: потеряв надежду, он мог только умереть. Иноземные купцы, "находившиеся там", рассказывали, что магистр обернулся к толпе и "очень громко произнес, что все сказанное в написанном - ложь и что он ни сказал ничего такого, ни признался в таковых деяниях, но что они были добрыми христианами. И при сих словах сержант ударил его ладонью по устам так, что он [магистр] не смог больше говорить". [572]
Кардиналы снова передали де Моле и Шарне прево Парижа, который велел их сторожить в капелле у паперти, пока не разойдется толпа. По словам Жана де Сен-Виктора, кардиналы якобы хотели посовещаться об участи этих двух тамплиеров, но король и его совет уже были проинформированы об инциденте и приняли решение сжечь их как нераскаявшихся еретиков, хотя не присутствовало никого из духовных лиц, дабы воззвать к светской руке власти. Костер сложили на Камышовом острове, расположенном между королевским садом и церковью августинских монахов, на нынешней набережной Больших августинцев, - по странному стечению обстоятельств красные огни Нового моста отражаются в Сене на месте мучений Жака де Моле, будто для того, чтобы навечно сохранить память о нем.
Магистр ордена Храма приготовился умереть спокойно и даже с каким-то воодушевлением, что произвело глубокое впечатление на собравшихся, среди которых находился поэт-хронист Годфруа Парижский: свидетельство последнего тем более ценно, что он разделял обвинения, выдвигаемые против тамплиеров.
С наступлением ночи сержанты короля посадили на повозку де Моле и Шарне, чтобы тайком отвезти на остров. Там магистр сам, добровольно, разделся и терпеливо сносил грубости сержантов; когда его собрались привязать к столбу, он попросил разрешения сложить ладони и в последний раз помолиться. Еще он заверил, что орден Храма невиновен и что он оставляет Богу заботу отомстить за собственную смерть и смерть братьев. По словам свидетелей, он якобы добавил - относительно себя, - что отступил перед страхом пытки и льстивыми ласками Папы и короля. Его последними словами, согласно Годфруа Парижскому, была просьба к палачам повернуть его лицом к собору Богоматери, когда те привязывали его к столбу.
Он обратил к ним свою просьбу
И таким образом погиб,
И так благостно принял смерть,
Что каждый был этим изумлен. [573]
Годфруа де Шарне, последний товарищ великого магистра, умер с тем же мужеством, что и Жак де Моле; Гуго де Перо и Жоффруа де Гонвиль, не последовавшие за ними в их возвышенном бунте, навсегда исчезли во мраке темниц.
Папа Климент V не восстановил своего здоровья после суровой зимы во Вьенне; он удалился во Вьеннское графство, где жил, окруженный кардиналами и своими родственниками, и не желал более давать аудиенций. В апреле 1314 г., несколько недель спустя после смерти де Моле, он серьезно заболел в Монтиле, близ Карпантраса; его заставляли принимать растолченные изумруды - смертоносное средство, которое должно было вскоре его и погубить. Он пожелал, чтобы его перевезли в Бордо, но 20 апреля того же года умер в Рокморе-на-Роне. 29 ноября в Фонтенбло умер Филипп IV Красивый, последние годы которого были омрачены семейными драмами, фландрской войной и народным возмущением.
* * *
Великое приключение тамплиеров длилось почти два столетия. Их история - как в период расцвета, так и на закате - относится к золотому веку феодализма, эпохе крестовых походов и Соборов, - оба этих начала нашли выражение в духовно-рыцарских орденах. Устав ордена Храмовников, до сих пор малоизвестный, остается одним из наиболее достойных внимания документов, который дошел до нашего времени от той эпохи; устав учит братьев ордена вести жизнь суровую и трудную, но беспрестанно соотноситься с разумными предписаниями, благопристойностью и вежеством. Путь, начертанный орденом, держится на равном расстоянии и от рыцарской пышности, и от иноческой бедности; он не допустил образования наемничества, ни отшельничества, еще меньше - мистики, но собрал "мужей добрых и рассудительных", призванных служить христианскому народу.
Гуго де Пейен и его товарищи воплотили облик монаха-рыцаря; их преемники создали стиль жизни, некое фундаментальное качество которого обнаруживается и сегодня в уцелевшем наследии ордена Храма, в его сдержанной и элегантной архитектуре, в восхитительных манускриптах тамплиеров, письменных свидетельствах собственного образа мыслей и действий. Храмовники не всегда придерживались наставлений своего устава, и это было одной из причин их гибели; но существовала истинная гармония между их целями и духом эпохи.
В начале XIV в. все меняется. Сталкиваются интересы наций, вырисовываются новые классы; могли ли тамплиеры сохраниться, - даже без грубого вмешательства французского короля, - в новом климате? Приходится сомневаться в этом. Тридцать лет спустя после падения тамплиеров их полностью забыли, за исключением народных легенд, которые представляли их командорства как места с привидениями, где в ночи звучал голос: "Кто хочет защищать орден Храма?". Много позднее первые романтики заинтересовались проклятым орденом, но только для того, чтобы его мистифицировать и извратить его историю. Лишь сравнительно недавно архивисты и археологи принялись расшифровывать документы и расчищать руины, - и благодаря их изысканиям начинает проступать истинное лицо ордена Храма.
Т. е. папским; традиционный термин, указывающий на то, что Папа, как преемник св. Петра, стоит во главе апостольского преемства.
Особая награда Святого престола.
Духовно-рыцарский орден, основанный в Кастилии в 1158 г.; один из важнейших крестоносных орденов Иберийского полуострова.
Примечания
1. Титул является подражанием античному Magister equitum(начальник, наставник всадников).
2. La Regle du Temple, ed. H. de Curzon.//Soc. de l'Histoire de France. 1886. Далее: Regle. Французская редакция. Пролог, § 1-3. Первая фраза дословно воспроизведена из Устава св. Бенедикта .
3. Regle, § 5.
4. Idem, § 6.
5. Письмо св. Бернара ставит под сомнение его собственное присутствие. Он пишет Матвею Альбанскому : "Fuit quidem parere paratum cor meum; sed non aeque et corpus meum." [ Хотя сердце мое было готово явиться , но иначе было с моим телом ( лат .).], и т . д . См .: Migne J.P. Patrologie cursus completus sive bibliotheca universalis... ecclesiae Latinae... (известно как "Patrologia Latina"; далее: Migne и номер тома.). Vol. 182, p.123; послание XXI. Paris, 1841-1864.